Но я не хотел торговать, я хотел иметь. Я хотел построить свою страну, свой мир и пусть в нем будет эта дикая русская охота и красивые, добрые женщины, о которых немало говорили мои собеседники.
Утром я звонил Отцу. Старик активно осваивал шестой десяток. Я застал его под руками парикмахера. Он готовился к презентации запуска своего нового спутника. Наш разговор мог оборваться на каждой фразе. Длинных объяснений он не любил.
«Прежде всего, им нужны деньги». — Я закончил вводную часть.
«У них уже, что-нибудь есть?» — спросил Отец.
«Только визитки и карта».
«Карты?»
«Карта. Карта России с отметками районов перспективного вложения денег».
«И она уже у тебя?»
«Пока нет».
«Интересно посмотреть. Когда она будет у тебя, звони».
«Подожди, Отец! Они уже в самолете. Но мы договорились о встрече».
«Ты, так говоришь, словно уже забронировал билеты в Россию».
«Почти».
«Хм… Где ты там собираешься жить».
«Не знаю».
«Советую для начала построить себе гостиницу. Эти русские…Вряд ли у них есть что-то свое, приличное.»
«Я подумаю».
«Кстати ты обсудил свои планы с Марией?»
«Нет.»
«Тогда разбирай чемоданы».
Отец отключился, или может, это неловкий парикмахер подрезал невидимую волну сотового телефона. Он был прав, главным препятствием на моем пути станет мнение Марии, которое отец высоко ценил. Но я не считал, что она будет против.
Роберт Клифланд Первый очень привязан к моей жене. Пожалуй, больше чем я сам. В каком-то смысле союз с Марией трудно назвать браком, это скорее продолжительное и очень глубокое знакомство. Все, что я могу сказать о ней, я знал с самого начала, с первого дня нашего знакомства на университетской вечеринке. Гордая, целеустремленная и своенравная женщина. Все остальные сведения укладываются в одно слово и одно предложение. Она адвокат, и она родом из Праги. Ее родители политические эмигранты, они преподавали в университете, где мы познакомились. Говорить о себе, или о чем-нибудь произошедшем с ней более полугода назад, ей просто лень. У нее хорошая память, но все, что она задерживает в своей памяти, используется только для работы. Эта особенность, наверное, помогла растянуть наши отношения; за все годы активного деланья карьеры мы не разу не произносили слова «семья».
Все изменилось со смерть Матери. Слово «семья», произнес Отец, когда вместе со мной на похороны приехала Мария. Перед гробом Матери хитрый старик взял с нас клятву выполнить первое желание, которое ему представится, как только закончится траур. Предчувствия меня не обманули. Желанием Роберта Первого было публично узаконить нашу связь. В общем, все было неплохо, хотя я опасался реакции Марии. Но Клифланд сыграл на опережение, решив установить своеобразный культ Марии: ее день рождения стал главным в нашей семье, ее друзья стали приглашаться туда, где им раньше ничего не светило, в конце концов, при любом нашем разногласии, отец принимал ее сторону. Поэтому я не удивился, с каким невозмутимым и благодушным видом моя подруга почитывала сценарий экзекуции, на которой ей предстояло расстаться со своим привычным холостым положением. К роскошной свадебной церемонии, Клифланд Первый расчетливо приложил набор презентов, которые я бы назвал даже не подарками, а скорее поучительными вложениями денег. Но самое главное отец выбрал верный момент и отказаться было нельзя. Старик подсознательно искал моральной сатисфакции за потерю жены и друга.
Будучи опытным инвестором, он понимал, что развитие проекта, напрямую зависит не столько от участников, сколько от геополитических условий, в которых они существуют. Чтобы окончательно подавить сопротивление, он устроил так, чтобы, мы, как минимум год, могли постоянно существовать хотя бы в одном штате. Мария неожиданно получила сразу несколько выгодных клиентов, проблемы которых требовали ее неотлучного присутствия в Нью-Йорке.
Для меня Отец приготовил более изысканную ловушку.
Не слишком богатый Инвестиционный фонд, в руководстве которым, я имел в меру обременительную положение, выигрывает тендер Госдепартамента на реализацию программы экономической помощи странам Восточной Европы. Соревнование за эту программу, было одной из моих многочисленных попыток проявить инициативу. И вот победа. Совет директоров с радостью вешает на меня всех собак. Мгновенно арендуется две приличных квартиры в Нью-Йорке и Вашингтоне. За пять лет совместной жизни Мария и я наконец-то проводим вместе ночь за ночью, утро, вечер и каждые выходные. Изредка нам позванивает Отец. Он без споров соглашается перенести день бракосочетания в связи с переездом и обустройством нового жилища. Следующую отсрочку исполнения приговора он взял на себя.
Клифланд Первый ввязался в проект глобальной спутниковой системы. Вскоре в мой Вашингтонский офис зачастили делегации из Восточной Европы. В основном, русские. Или, как у них там говорят, новые русские, кто их разберет.
Как я и предполагал, уехать в Россию в первый раз было гораздо проще, чем второй и третий. Два месяца жизни глаза в глаза утомили мою невесту. Она пошипела для приличия, но мнение выразила одобрительное.
Наскоро оценив столицу русских, я вспомнил совет Отца и начал подбирать площадку для возведения гостиницы. Оказалось, что в Москве все уже выбрано и ждали только денег. Я еще не успел наловчиться открывать замысловатые окна в квартире, арендованной на Кутузовском проспекте, как у моей гостиницы появились собственные окна. Когда на флагштоке перед парадным подъездом подняли американский флаг, мне показалась, что мир, который мне нужен, можно построить и здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16