Сейчас так говорят. А что ему, мертвому, эта слава? Когда был живой, он тратил нервы на изобретения, технологии, выбивание средств. А когда красавица ракета поднималась в небо, аплодисменты доставались другим. Больше всех Хрущеву, который в космонавтике разбирался еще меньше, чем в сельском хозяйстве. Слава мертвого героя учит живущих рвать что попало, лишь бы нахапать и уцелеть. Посмертная слава мало кому нужна.
Викулов перевел дыхание.
— Перехожу к организованной преступности и средствам борьбы с нею. Повторяю: вот говорят, что большую роль в борьбе с организованной преступностью призвана сыграть общественность. Что мой оппонент подразумевает под общественностью? Апелляция к общественности — это розовый мыльный пузырь, который красиво переливается на солнце. Мы с наивным упрямством надеемся, что следующий мыльный пузырь продержится дольше и не лопнет. Что такое общественность? Как она может повлиять на вооруженные до зубов бандформирования? Что, дядя Ваня или тетя Мила будут звонить главарям и говорить: не безобразничайте? Даже если сотни дядей и тетей начнут названивать, толку будет — нуль!
Отпив глоток из стакана, Викулов огляделся, не различая, впрочем, отдельных лиц. Брови его набрякли, взгляд сделался тяжелым, непримиримым.
— Борьбу с преступностью, — заявил он, — могут успешно вести только профессионалы, не завязшие в коррупции. Но их мало. В том-то и острота момента.
— А вообще-то они есть? — раздался голос с галерки.
Генерал утвердительно кивнул:
— Да, я могу их назвать. Это старший следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры Турецкий Александр Борисович. Это генерал Грязнов из МУРа. Кто из широкой публики знает эти имена, пользующиеся авторитетом в органах правопорядка? А их должны знать. И других, достойных, тоже. Тогда молодежь, идущая охранять закон, сможет на них ориентироваться. А сейчас ориентир один — «капуста», как называют зеленый доллар, особенно если он в пачке.
Рассказывая о разгуле преступности в России, проникновении в государственный аппарат и подразделения охраны общественного порядка криминальных структур, Викулов не упомянул ни о каких смягчающих обстоятельствах, на которых настаивал министр. Картина получилась мрачная, — впрочем, такая, как ее себе и представляли профессионалы. Но для прямого телеэфира это было слишком.
«Это за тебя, Мариночка», — мстительно думал генерал, покидая растерянную аудиторию. Он представил разгневанное лицо министра, с иронией подумал, что на следующем конкурсе не пройдет на директорскую должность в милицейском НИИ.
Дискуссии не получилось. Отдельные выкрики и реплики погоды не сделали. Большинство присутствующих было подавлено.
Лукьянов не проиграл дискуссию, но и не оказался победителем. Все говорили про Викулова.
— Да он подписал себе смертный приговор, — бросил ему вдогонку кто-то.
Генерал даже не оглянулся.
Глава 3 Заговор
— Лялечка! Два кофе!
Заместитель начальника Главного управления внутренних дел города Москвы Игнатов, высокий полнеющий жизнелюб, неторопливо закурил и откинулся в кресле. Затягивался с наслаждением, выпускал дым неторопливо. Чувствовалось, что он все делает с наслаждением. Просыпается, завтракает, приходит на работу. С особым удовольствием расписывается на разных бумагах. Его крупный набрякший нос лоснился, розоватые склеротические щеки создавали впечатление избыточного запаса здоровья, высокий лоб с залысинами дорисовывал образ человека чрезвычайно ухоженного, обеспеченного, довольного собой и готового это довольство распространить на окружающих.
Его собеседник, Геннадий Павлович Борцов по кличке Борец, приземистый, широкоплечий, с темным плотным ежиком на макушке, горбоносый, отодвинул от себя предложенную пачку сигарет. Ноздри его хищно расширились.
— Не курю!
На его грубом, точно вырубленном лице, напротив, не было и тени довольства. Но он тут не играл первую скрипку и вынужден был подчиняться правилам хозяина.
— А я затягивался еще мальчонкой, на рыбалке, когда таскал уклеек на узенькой Сетуньке. Помню, река дымится ранним утренним паром. Солнце еще холодное, и на росистой траве, будто снегом покрытой, остается проторенным только один — мой — след. И первая затяжка от выпрошенной сигареты — что может быть прекраснее! С тех пор никогда не бросал. Утром, не раскрывая глаз, затягиваюсь сигаретой. Жена знает мою привычку, уже не ворчит. Ну, так ты слышал, что Викулов сказал про «банковских»? — Игнатов задал вдруг вопрос прямо в лоб.
— Слышал… — неохотно отозвался горбоносый. — Врет, поди…
Игнатов заерзал в кресле.
— Министр наш в гневе. На следующих выборах по конкурсу Викулов свой стул потеряет, это точно. Он вообще сошел с рельсов и закосил по шпалам. Сам какое-то следствие вздумал вести. Говорят, из-за дочки. Она вроде в больнице. Какие-то идиоты изнасиловали. Навалились, говорят, несколько жеребцов и покалечили. Представляешь? Викулов частным порядком дружков своих хочет подключить. А дружки у него не слабые. Генерал из МУРа Грязнов и знаменитый «важняк» Турецкий. Слышал? То-то!
— А помешать никак нельзя?
Игнатов взглянул с подозрением:
— Ты чего? Имеешь отношение?
— Да не хотелось бы, чтобы менты рылись в той забегаловке. Мало ли на что наткнутся!
На лице горбоносого не дрогнул ни один мускул. Собираясь на встречу, он меньше всего хотел, чтобы речь зашла об этой генеральской дочке. Игнатов никогда не вызывал по пустякам. Значит, предстояло большое дело. Но из-за девки он вполне мог отстранить группу Борца и обратиться к костоломам Гончара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13