одни низкорослые, другие голубоглазые, третьи горбоносые. А перед тобой стоит задача: найти Шварценеггера и похитить для улучшения своего марсианского генофонда. Как это сделать? Очень просто. Устраиваешь им небольшой катаклизм: наводнение, землетрясение, химическую атаку, ядерную войну, голодовку, Варфоломеевскую ночь или Бухенвальд. Выживший и будет тем Ноем, от которого пойдет новый род. А мы обзовем его СН 300. Просто потому, что среди пятисот пробирок повезло трехсотой. — Увлекательно. А насколько выгодно быть микробогом? — задала она провокационный вопрос. Семен Наумович замолк. Да, сейчас только этот вопрос интересует симпатичных безделушек. А ведь когда-то была совсем другая — нищая, голодная, но интересная жизнь. Радоваться могли не только деньгам, хотя и им, конечно. Он познал счастье первых открытий, публикаций, защиты диссертации, получения степени. Научная жизнь бурлила интригами, спорами школ, попытками протектората антинаучных идей. А в современном мире хапуг и стяжателей все ценности свелись к доллару. Большинство талантливых ученых подалось в торгаши. Институт медицинских и биологических препаратов имени Марасевича на Сивцевом Вражке сильно потерял свой вес в мировой табели о рангах. Финансирование урезали, работы свернули. Уже предпринимались попытки банкротства. Не последнее место играло его элитное месторасположение. Слишком лакомым казался кусок. Но пока держался. Волобуев не любил вспоминать, но не мог забыть один неприглядный поступок. Как-то, изучив несколько величайших открытий в области микробиологии, юный младший научный сотрудник пришел к ошеломляющему выводу. Все открытия сделаны случайно. Просто вдруг некий ученый решил посмотреть в микроскоп на какую-нибудь дрянь. Волобуев понял, что все рассмотреть невозможно. Микроскопов не хватит. Значит, простор для исследований открывается необъятный. И он, несмотря на насмешки коллег, принялся изучать все, что попадалось под руку. Однажды он узнал, что поступившее по разнорядке чудо немецкой оптики, темнопольный микроскоп «Лабовал», решено отдать лаборатории, возглавляемой его приятелем Ароном Гуком. Волобуеву этот микроскоп нужен был как воздух, как вода, как возможность мыслить. Он снился ночами в цветных снах. Волобуев им бредил наяву. Он был готов просиживать над окулярами день и ночь. Ему жизненно необходимо было проверить практикой сотни гипотез. Волобуев находился в состоянии, близком к помешательству, когда вдруг обнаружил на лестничной клетке, где разрешалось курить, партбилет Арона. Поначалу он обрадовался случаю оказать услугу и получить за нее доступ к микроскопу. А вдруг Гук окажется просто неблагодарной скотиной? Для очистки совести он пообщался с Ароном на предмет пользования прибором в нерабочее время. Однако тот только посмеялся над страстью исследователя. У Волобуева не осталось иного выхода, как унести домой документ и дрожащими руками развести в туалете огонь. Пропажа обнаружилась при очередной оплате партвзносов. Билет дается один раз в жизни. И если не сумел его сберечь, то в партии делать нечего. Гука исключили, и, как показала жизнь, правильно. Он покатился по диссидентской дорожке и вскоре эмигрировал. А микроскоп достался Волобуеву. Обладание им открывало новые, недоступные коллегам возможности. Исследователь попытался найти компромисс со своей совестью, основываясь на следующем постулате: «В основе всех великих дел лежит предательство». Как-то, рассматривая каплю крови, которая ранее считалась стерильной, он сделал неожиданное открытие. Оказалось что в плазме обитают микроорганизмы. Множество бактерий сновали в межклеточном пространстве между цепочками эритроцитов, лейкоцитами и тромбоцитами. Потом выяснилось, что это открытие было открытием для него лично. А на Западе уже были публикации. С жадностью первопроходца он набросился на флору, живущую в плазме. Синтезировав однажды супербактерию, упорно трудился. Денег на исследования катастрофически не хватало. На питательные среды ему приходилось выкраивать из сэкономленных денег, а то и покупать на кровные. И вот результат: выращен устойчивый штамм. Обладает свойствами сансибилизатора, т. е. скапливаться в районе новообразований, а если их нет — щитовидки. При облучении электромагнитными волнами сам начинает генерировать сигналы. Такого еще не достигал никто. Открывались широкие возможности использования в медицине. Теперь можно проводить диагностику без использования рентгена с точностью радиоизотопной, но без облучения. Один шаг до лечения тяжелейших недугов. Желающие получить готовенькое отыщутся. Можно будет поторговаться. Но Волобуев несколько опростоволосился, думая, что никому нет дела до его исследований. Не прошло и трех дней, как подтвердилась положительная реакция, а уже дважды выходили на контакт купцы. Но профессор, набивая цену, довольно резко всех отшивал. Наконец вчера появился покупатель. Его привезли в огромном джипе в сопровождении охраны с золотыми цепями на мощных шеях. Бизнесмен предложил за результаты сумасшедшие деньги — сорок тысяч долларов. И дал два дня подумать. У профессора, не спавшего всю ночь, кружилась голова. Его не терзали сомнения: соглашаться или нет? Проблема была в другом: на что потратить деньги. Конечно, хороший санаторий, не слишком утомительное путешествие, люминесцентный микроскоп. Но что еще, что стоит денег? Чего он хотел и не мог позволить? И вдруг его взгляд скользнул по стройным ногам Маши. Неожиданно озарило. Волобуев, оказывается, всегда любил женщин и машины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14