Потерпите еще несколько дней.
С этими словами Григорий Ефимович закрыл дверцу и поплелся обратно к дивану.
— Стоп! — внезапно сказал он сам себе. — Однако для утра это, пожалуй, чересчур крепковато. — Он с сомнением посмотрел на бутылку виски, зажатую в руке, и спросил у нее: — Что будем делать, дружище?
Бутылка хранила молчание.
Григорий Ефимович задумчиво поскреб в затылке, и взгляд его прояснился — выход из затруднительной ситуации нашелся сам собой. Минуту спустя журналист уже стоял у холодильника и смешивал в стакане виски и содовую, особенно налегая на виски.
— Ну вот теперь полный порядок! — сказал себе Григорий Ефимович, но насладиться результатами своего титанического труда не успел. Где-то в недрах комнаты запиликал телефон.
Журналист поставил стакан на холодильник и отправился на поиски попискивающего злодея, приговаривая на ходу: «Черт! Куда я мог его засунуть?»
Телефон обнаружился под диваном. Как он туда попал — неизвестно.
Попыхтев и раскрасневшись, Григорий Ефимович, достал-таки из-под дивана зловредную штуковину и, нажав на кнопку, приложил ее к пылающему уху.
— Алло, — раздался в трубке мужской голос, — Григорий Ефимович, это ты?
— Допустим, — ответил журналист. — А с кем я говорю?
— Это твой старый приятель, Денис Грязнов. Помнишь такого?
— Я не знаю человека с таким именем, — отрезал журналист. — Видимо, вы ошиблись.
Он с тоской посмотрел на стакан с желтоватой жидкостью, оставленный им на холодильнике.
— Гриша, кончай валять дурака, — рявкнула трубка ему в самое ухо.
Григорий Ефимович поморщился.
— Я вешаю трубку, — сказал он. — Перезвоните как-нибудь в другой раз.
— Когда?
Журналист подумал и сказал:
— В следующем году. Пока.
— Ну что ж, — ответствовала трубка, — если ты согласен лишиться бутылочки отличного канадского виски, которую я держу в руке…
— Денис, ты, что ли?! — внезапно узнал старого приятеля журналист. Черт возьми, сколько лет, сколько зим! Ты где скрываешься?
— Да я-то на месте. А вот тебя что-то давно не было видно на горизонте.
— Да. Извини, — сказал смиренным голосом Григорий Ефимович. — Сам понимаешь — работа. Сегодня здесь, завтра там. Замотался совсем.
Журналист вновь посмотрел на забытый стакан и тяжело вздохнул.
— Да, — сказала на это трубка. — Вижу, тяжело тебе приходится. Ну и где лучше: «здесь» или «там»?
— Нигде, — ответил Григорий Ефимович. — Помнишь, как у Бродского: «Скучно жить, мой Евгений. Куда ни странствуй — всюду жестокость и тупость…» Вот и у меня так же. Куда ни приедешь — всюду одно и то же дерьмо.
— Так, — сказал Денис. — Теперь понятно. Вижу, ты еще не успел опохмелиться. Ладно, перезвоню через пять минут. Управишься?
Григорий Ефимович оскорбленно хмыкнул:
— Ты меня неправильно понял, старик. Но кое-что я действительно сделать не успел. Жду через пять минут. Пока.
Журналист положил телефон на диван и проворчал с притворным гневом: «Ох уж эти мне сыщики. Все-то они знают».
Через пять минут, когда Григорию Ефимовичу значительно полегчало, а стакан с виски и содовой был пуст, телефон зазвонил вновь.
— Слушаю, — сказал журналист пободревшим и подобревшим голосом.
— Гриш, помнишь то дело, с которым ты ко мне обращался?
— Конечно, старина! Такое не забывается. Я очень тебе благодарен.
— А помнишь, что ты мне сказал, когда все было закончено?
— Конечно! Я сказал тебе: «Вот тебе, Денисыч, деньги. Расплатись со своими ребятами. И никого не обидь».
— А еще?
Григорий Ефимович задумался:
— Убей меня бог, Денис, но не помню.
— Ты сказал: «Вот тебе, Денисыч, деньги. Но я перед тобой в неоплатном долгу». И добавил…
— Если понадобится моя помощь — обращайся, — закончил за него журналист. — Прекрасно помню! Мог бы и не напоминать. Значит, время настало. Так я должен понимать?
— А у тебя есть возражения?
— Что ты, старина. Всегда рад помочь старому другу. Что случилось?
В трубке помолчали и вслед за тем тихий, ясный голос старого приятеля спросил:
— Ты ведь когда-то работал на радио «Свободная волна»?
Григорий Ефимович Штейн действительно был когда-то сотрудником радиостанции «Свободная волна». Много воды утекло с тех пор, забылись былые обиды, но старый журналист до сих пор вспоминал те годы как одни из самых лучших в своей жизни. Хорошее было время, веселое.
Штаб-квартира радиостанции находилась тогда в Баварии, в славном городе Мюнхене. Эмигрировавший из Советов Гриша Штейн жил всего в нескольких кварталах от офиса, который занимала «Свободная волна». Поэтому не было ничего странного в том, что в конце концов судьба занесла его именно в эти пенаты и сделала из него профессионального журналиста-«говоруна» (как в шутку называл себя сам Штейн).
Работа на радио Григорию нравилась. Он вел передачу «Журналисты за круглым столом» и получал от этого большой кайф. По долгу службы Штейну приходилось встречаться с интересными людьми, всегда быть в курсе событий, ездить в постоянные командировки — а это было именно то, о чем сын учителя и медсестры Гриша Штейн мечтал с детства.
Однако несколько лет назад все изменилось. Может быть, пришло наконец понимание того, что не все светлые и славные на вид личности, называющие Григория другом и хлопающие его при встрече по плечу, являются такими же светлыми внутри.
Однажды утром Гриша Штейн проснулся и понял, что сволочи обитают не только где-то там, далеко за семью границами, но и здесь — рядом с ним. И многие из этих сволочей — его давнишние друзья и коллеги. Он понял, что жизнь, которую ведут они (да и он сам), полна не романтики, как это ему представлялось до сих пор, а скорее наглого, неприкрытого скотства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16