По явному недоразумению. Один бедолага стоял недалеко от места, где было совершено тяжкое преступление. Его менты впопыхах схватили, улики подбросили… Адвокат доказал невиновность, но упрямые менты не хотят признавать собственных ошибок.
Другой беспечно подобрал с земли кем-то оброненную меховую шапку, а она оказалась только что украденной. Но ментам разве что докажешь? Тем более что потерпевшая не видела и не запомнила, кто с нее шапку сорвал!
Третий хотел немножко пошутить с петардами, и от его неловких действий загорелся ларек с товарами. Сгорело все, даже бухгалтерские книги.
Люди кантовались в камере по нескольку месяцев, привыкали к тюремным порядкам, обустраивались, налаживали собственную, совершенно иную, чем на свободе, жизнь. И совершенно неважно, кем ты считал себя на воле. В этом мире ты будешь только тем, кем сможешь быть.

6

«…Мы полюбили друг друга с первого взгляда. Раньше мне казалось, что мужчина, который станет моим мужем, должен непременно соответствовать всем моим представлениям об идеале: быть высоким, красивым, богатым, умным, непременно москвичом и как минимум лет на десять меня старше.
Аслан словно был призван разрушить все эти мои представления и, вопреки всему, стать моим. Первым. Любимым. Моим солдатиком…
Он был невысокого роста, небогат, не то чтобы красив, скорее, очень обаятелен и мил. Почти одного возраста со мной — разница была лишь в несколько месяцев, и, что совершенно не вписывалось ни в какие мои представления — ни мои, ни тем более моих родителей, — он был чеченец…
— Ты просто сошла с ума! — говорила, точнее, кричала мама, которая поначалу не возражала против нашей дружбы, но словно с цепи сорвалась, когда узнала, что я собираюсь выйти за него замуж, после того как он отслужит в нашей части и демобилизуется.
— Я против, — коротко сказал отец.
А мне было все равно, что говорят мои родители. Я была уверена, что нашла человека, которого ждала всю юность и от которого готова родить ребенка. Это были самые счастливые дни моей жизни. Я просыпалась и знала, что будет дальше: сейчас я открою глаза — и реальность другого пространства, занятого новым человеком в моей жизни, ослепит меня и я с радостью соглашусь с ее существованием. Чувство новизны от давно знакомых предметов, привычного расположения вещей, всего, казавшегося мне раньше обыденным, не покидало меня.
Я стала другой. В меня вошла любовь. Я жила этим чувством. То, что я тогда испытывала, называется простым коротким словом: счастье.
Потом он нашел квартиру, в которой проходили наши встречи — кто-то из приятелей-сверхсрочников, кажется, давал ключи… Мои родители ничего не знали об этом. Для них я придумала легенду о театральном кружке, который открылся в моем институте. В этом «кружке» я и пропадала все свое свободное время, — конечно, когда Аслан был свободен и его приятель отсутствовал.
Меня по сей день удивляет, как это все вдруг у нас с Асланом получилось — очень уж быстро и слаженно, будто давно кем-то свыше обговорено и отрепетировано. И ведь случилось, словно в тумане, будто и не со мной, а с кем-то другим, кто привык жить так, как жила я: с мечтой, с вдохновением, а теперь еще с диким внутренним напряжением, сметающим все на пути…»
Елена заплакала. Я молча подал ей стакан газировки, решив, что лучший способ понять собеседника в данной ситуации (тем более что собеседник — женщина!) — это набраться терпения и внимательно все выслушать.
— Может, все-таки кофе? — на всякий случай предложил я.
Елена отрицательно покачала головой.
— Простите меня, я…
— Я все понимаю, вы не волнуйтесь, — успокоил ее я, давая понять, что времени для нее у меня предостаточно.
Елена в самом деле успокоилась.
…«Мы встречались с ним раз в неделю в этой квартире, все остальное время я жила в ожидании этих встреч, почти автоматически выполняя домашние обязанности, посещая институт, а когда дел не было, просто бродила по городу. Когда его не было рядом со мной, время тянулось вяло и медленно. Я становилась рассеянной, невпопад отвечала на вопросы, которыми забрасывала меня мама. Без него было пусто…
Потом мы встречались — и мир оживал для меня.
Я была неопытная и не сразу поняла, что произошло…
Аслан к тому времени получил известие из Грозного, что у него тяжело болен отец, и собирался уезжать… И я готова была ждать его целую вечность, но, когда я поняла, что жду ребенка, очень испугалась. Во-первых, не было рядом его… Во-вторых, я представляла себе, какова будет реакция родителей: они не знали, что я продолжаю встречаться с «этим чеченцем»… Наконец я решилась.
— Я жду ребенка, — сообщила своим родителям, собравшись духом.
Помню, что какой-то резкой, до боли в сердце щемящей судорогой закрывались глаза. Сознание просило слов о том, что оставило след где-то там, в глубине тянущейся вечности… Реальность скомкалась. Память выхватывала из прошлого — без имени, без возраста, без лица — один только профиль… Он появлялся в моих воспоминаниях ярким, цветным изображением, способным затмить все остальное вокруг меня, черно-белое…
Мама плакала и кричала, у нее был шок:
— У меня?! Внук-чеченец?! Как ты могла?! Доченька, пойми, тебе не нужен этот ребенок!
А отец сказал:
— Вообще, еще не известно, куда этот чеченец твой денется, когда узнает о ребенке…
Он словно в воду смотрел…
Аслан действительно исчез. У него заболел отец, он срочно уехал в Грозный — и пропал.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13