Чонгли, выросший в цирковой семье, умел оставаться невидимым и неподвижным часами, даже если вокруг не было спасительной полуночной темноты…
Проходя мимо гаража, один из бандитов пробормотал, торопя товарищей:
— Уходим быстрее, сейчас рванет!
И действительно рвануло, вышибив хлипкую дверь подъезда, и вырвалось наружу багровое смертоносное пламя. Рвануло как раз в тот миг, когда темный джип с убийцами, взревев мощным движком, скрылся на выезде из двора…
— Вот черт… — пробормотал Турецкий, дослушав до этого места историю, излагаемую Константином Дмитриевичем. — Жалко Николая, я его помню… А что он женился, да еще на молоденькой, об этом понятия не имел.
— Ну да, вы давно не виделись, — вздохнул Меркулов. И, поколебавшись, добавил: — Ты, Саня, и остальных знаешь…
— Кого имеешь в виду? — удивленно приподнял бровь Александр Борисович. — Никак… подозреваемых?
— Никак, — вздохнул тот. — Понимаешь, Мальцев, кроме как с нашими, считай, ни с кем не общался…
— Ну как же, а бизнес? Сам говоришь, в последнее время он встал на ноги. Следовательно, конкуренты наверняка были.
— Да в том-то и дело, — болезненно поморщился Меркулов, — его основным и, пожалуй, единственным конкурентом был Толик Гамза. Маринка на поминках Анатолия, считай, из-за стола выгнала, впрямую убийцей назвала… Все остальные, как ты понимаешь, были в шоке…
Они помолчали. Паузу нарушил Александр Борисович:
— Одного я не понимаю, — покачал он головой. — Почему ты, Костя, с эдаким делом пришел к нам… Неужто не хватает связей взять дело под свой контроль?
Да и в угрозыске, кого нужно, тебе легче самому задействовать.
— Вижу, точно не понимаешь, — вздохнул Меркулов. — Ну, дело под мой личный контроль, когда узнают, что все — и жертва и подозреваемые — мои же одноклассники, с которыми я годами поддерживаю связь, вряд ли отдадут… Я и сам его не возьму! Ты же понимаешь, каково это — подозревать своих друзей? Да и объективности от меня дождаться в этой ситуации действительно трудно… Что касается угрозыска, дело у Щеткина, я об этом как раз позаботился…
— Значит, предполагается, что работать мы будем рука об руку с сэром Генри, он же Петя Щеткин… Сносно…
Турецкий немного подумал и, вздохнув, нажал клавишу селектора:
— Наташенька, Плетнев еще в конторе? Позови, пожалуйста.
Отдав распоряжение, Александр Борисович бросил мрачный взгляд на Меркулова и отвернулся к окну. Как-то уж слишком настойчиво сводит судьба Костю с Антоном: одной из причин, по которой Турецкий перестал делиться со старым товарищем Меркуловым своими проблемами, была та, что именно Константин Дмитриевич взял тогда с собой к Плетневу, чтобы привлечь его к расследованию рокового взрыва в Мневниках, именно Ирину. Не мог, змей такой, не отметить сходство Сашиной жены с погибшей женой Плетнева, следствие-то тогда вместе вели! И наверняка Иринку втянул намеренно, в качестве наживки… Отдельное ему спасибо за это!
— Вызывали, Сан Борисыч? — Антон влетел в кабинет, как всегда, стремительно. И Турецкий невольно отметил, как «посимпатичнел» тот в последнее время… С чего бы это ему так сиять? Впрочем, к данной ситуации это отношения не имеет.
После того как Константин Дмитриевич ввел Плетнева в ситуацию, дальше они двинулись уже втроем, хотя уточняющие вопросы задавал сам Турецкий:
— Давай, Костя, вернемся к поминкам, где, как ты говоришь, были все ваши… Заодно охарактеризуешь каждого для Плетнева, да и я послушаю. Начни-ка ты нам с молодой женушки!
Меркулов растерянно улыбнулся и слегка пожал плечами:
— Как раз о Марине-то я могу сказать меньше всего… Ты же понимаешь, они поженились, наверное, года три назад… С ребятами мы встречаемся стабильно раз в году, а так — от случая к случаю… В общем, видел я ее несколько раз, а что сказать? Ну, такая красивая баба, из томных брюнеток… Внешне вроде бы Кольку любила, а там кто знает.
Он внезапно хлопнул себя по лбу:
— Вот черт! Я же снимки принес с похорон и с поминок тоже…
Меркулов поспешно полез во внутренний карман мундира и извлек на свет пачку фотографий.
— Вот… Тут все, кто… О ком может идти речь. Это Марина.
Турецкий и Антон получили каждый по снимку. Александр Борисович кивнул:
— И правда хороша… Слушай, а это кто, неужели Дашка? Ну надо же, все еще впечатляет!
— Точно! — Меркулов слабо улыбнулся. — Дарья Андреевна у нас по-прежнему светская львица и выглядит — сам видишь…
— Здорово она переживала? — посерьезнел Александр Борисович.
— Да, — кивнул Меркулов и тоже помрачнел. — Мне кажется, Даша со своей любовью к Николаю так до конца и не рассталась, поэтому и замуж не вышла…
— Могу представить, как она относится к Марине…
— Ну, не знаю, — смущенно пожал плечами Константин Дмитриевич. — Я, понимаешь, как-то не вникал…
— Мне кажется, — вмешался Антон, — вот этого мужика я где-то видел… Вот этого, в очках, с умным лицом. — Он ткнул пальцем в один из снимков.
— Которого? — повернулся к Плетневу Меркулов. — А-а-а… Может, и видел по ящику…
— Держу пари, — подал реплику Турецкий, — речь идет о Паше Чернобровове… Это, Антон, очень известный дирижер, одновременно одноклассник убитого, ну и Костин, разумеется… А лицо у него такое умное, как ты выразился, потому что он и правда умный. Можно сказать, большой интеллектуал… Я прав, Костя?
— Паша в первую очередь творческий человек, музыкант божьей милостью… Так же, как и Дарья. Одинокий человек и, можно сказать, по тем же причинам… Ты, Саня, не знаешь, никогда тебе об этом не рассказывал… Они — Паша, Дарья и Коля — в старших классах являли собой, несмотря на дружбу, любовный треугольник… Даша умирала от любви, совершенно безнадежной, к Мальцеву, а Павел — от точно такой же к ней самой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12