Таинственная башня
На улице по — прежнему лил дождь, и не было даже намека, что он может прекратиться. А меня угнетала мысль о глупой птице, которая сидит себе на баобабе и знать меня не желает. Но вскоре я перестала предаваться унынию, ибо ничего не могла этим добиться. Вполне хватало забот с загадочной шляпой. Да чтоб он пропал, этот трупоед из семейства аистовых!
Меня очень интересовало, что сумел выявить Мацек. Могла поклясться, что назревает новая сенсация. Но я не застала Мацека ни в "Марысеньке", ни где — нибудь еще и встретила его только на Пасечной.
— Где ты так долго пропадал? — закричала я еще издали.
— Сидел на дереве, — ответил он с весьма таинственным видом, продемонстрировав в доказательство порванные на коленях джинсы. — Надеюсь, теперь ты будешь мною довольна.
— А как ты оказался на дереве?
— Вскарабкался.
— Понимаю. А зачем?
— Следил за виолончелистом.
Наконец — то он заговорил по — человечески. Может быть, из этого Мацека еще выйдет толк.
— Рассказывай с самого начала! — скомандовала я.
Мацек помолчал и, сглотнув слюну раз — другой, в конце концов приступил к рассказу. Говорю тебе, Девятка, я все сделал как надо. Виолончелист сворачивает на Полевую, я за ним… Он сворачивает на Пасечную — я за ним…
— А потом перебрался через стену, — вставила я.
— Откуда тебе известно?
— Валяй дальше, у нас мало времени.
— Значит, перебираюсь через стену, потом продираюсь сквозь кусты. Говорю тебе, как в джунглях. Думал, потеряю его из виду, но не потерял. А по пути заметил совершенно фантастический экземпляр черного дятла…
— Дятел меня не интересует, мне важен виолончелист. Он вел себя подозрительно?
— Еще как.
— Ну, так валяй дальше.
— Дальше тащиться уже не пришлось, мы дошли до тех развалин.
— Каких развалин? Говори, а то умру от любопытства!
— Старинных, видел даже табличку с надписью "Памятник старины. Охраняется законом".
— Меня не интересуют памятники старины. Мне нужен виолончелист.
— Но он там живет.
— В развалинах? Ты, наверно, болен.
— Не в развалинах, а в башне.
— В какой еще башне?
— Там есть башня, а в ней живет виолончелист.
— Он что, не может жить в обычном доме и живет в старинной башне? Что — то очень подозрительно.
— Подожди, не мешай, — одернул меня Мацек. — Если говорю в башне, значит, в башне. Своими глазами видел, как он достал из — под коврика ключ, отворил железную дверь и вошел в башню.
— Да ведь это сенсация!
— И еще какая! А потом в открытом окне заметил его лысину.
— Ты уверен, что это не дух?
— Уверен, духи не бывают лысыми. Впрочем, я видел его очки.
— Он протирал стекла?
— Да.
— Тогда, наверно, он.
— На все сто два. Значит, слушай, что я сделал дальше.
— Вскарабкался на дерево и порвал джинсы.
— Да. Мне хотелось увидеть, чем он там занимается.
— Это фантастика! — вскричала я, уверенная, что сейчас услышу то, от чего стынет кровь в жилах, и встают дыбом волосы. И потому продолжала уже шепотом: — Так что… он там делал?
— Представь себе… чистил цветную капусту.
Мне показалось, что Мацек смеется надо мной.
— Но ведь такой таинственный тип не может вот так просто чистить цветную капусту. Он либо притворялся, либо делал это для отвода глаз.
Мацек стукнул себя кулаком в грудь.
— Даю честное слово, что он вынул из портфеля цветную капусту, положил в миску и самым натуральным образом начал чистить.
— Да ведь это хитрец! Наверно, заметил тебя на дереве.
— Нет.
— В таком случае притворялся, что не замечает тебя.
— Что же, он все время должен притворяться?
— Разумеется, иначе не вызывал бы подозрений. Ошиблась я в тебе, Мацек. Думала, принесешь сенсационные сведения, а ты рассказываешь мне о чистке цветной капусты.
— Разве я виноват, что он чистил?
— И это все? — разочарованно протянула я.
— Сейчас… сейчас… — Мацек потирал лоб. — Видел в траве серую сову либо сипуху, не уверен.
— Неважно, — отрезала я. — Я тебя посылаю на разведку, а ты интересуешься совами. Куда это годится?
— Оставь меня в покое! — возмутился он. — Я первый раз в жизни увидел серую сову.
— И это, наконец, все? — язвительно вопросила я.
— Сейчас… Насмерть забыл. Была там еще какая — то женщина…
— И ты говоришь об этом только сейчас! — вознегодовала я. — Ведь это самое важное. Какая женщина?
— Очень красивая и элегантная. Говорю тебе, совсем как актриса.
Вот тут — то я просто остолбенела. Если актриса, то, может быть, Моника Плошаньская. А если пани Моника, то это новая большая сенсация и новая загадка. Все сходится. Швейцар говорил, что пани Плошаньская вышла из гостиницы. А значит…
— Высокая? — спросила я.
— Кажется, высокая.
— Стройная?
— Кажется, стройная.
— С макияжем?
— А что это такое?
— Была накрашена?
— Как артистка на сцене.
— Это она.
— Кто?
— Дуралей, неужели не догадываешься? Ну, кто? Пани Моника Плошаньская, которая красиво, как на сцене, отказала нашему Франту. Уловил?
У Мацека от волнения пересохло в горле. Он несколько раз сглотнул слюну, прежде чем продолжить рассказ, и наконец с трудом выдавил:
— Сижу на дереве, не спускаю глаз с комнаты виолончелиста. Он промывает цветную капусту, а тут что — то шур — шур под башней. Смотрю, к башне подошла какая — то женщина. Она огляделась, вынула из сумочки ключ, отворила дверь и бесследно исчезла, как дух.
— Пошла к виолончелисту.
— В том — то и дело, что нет. Виолончелист промыл цветную капусту, покрошил ее и поставил на электроплитку.
— А она?
— Черт ее знает.
— Ты ее больше не видел?
— Нет! Исчезла, и ни слуху ни духу.
— Любопытно. Нет ли там другого жилища?
— Нет, наверно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57