Может, вам придется ориентироваться на слух.
Велев нам перейти на нос, рыбак завел свою "мельницу", как он выражался. "Пескаду" отошел от берега вместе с другой лодкой, которая называлась "Шутка". Пока мы шли по фарватеру, Простак смотрел на небо, одновременно принюхиваясь.
— Собираются облака. Тяжеловато будет следить за "Морским ежом"… впрочем, зато и нас никто не заметит.
Мы прошли маяк в конце дамбы и вышли в открытое море. Сразу же посвежело. Я натянул свой единственный свитер. Впереди на приличной скорости шел "Морской еж", но Простак не беспокоился. Главное было не спутать лодку Бартавеля с какой-нибудь другой.
Я сидел на носу, Кафи как изваяние возвышался рядом со мной. Я был охвачен жаждой приключений… Мои друзья, как и я, дрожали от возбуждения и нетерпения. Позади растворялся в темноте Пор-ле-Руа. Мы уже едва различали огни города и мерцающий свет маяка, но "Морской еж" не замедлял хода. Его прожектор был еле виден, так как Простак из осторожности шел на максимальной дистанции.
— Мы подходим к рыбным местам, — предупредил рыбак. — Бартавель должен скоро включить фонарь… Черт побери! Он привозит больше рыбы, чем любой из нас, где-то же он ее берет!
В самом деле, "Морской еж" почти сразу же сбавил скорость. Как сказал Простак, мы находились к югу от дельты Роны, на отмелях из ила, миллионы лет приносимого сюда рекой.
— Есть! — закричал Стриженый. — Бартавель включил прожектор!
Действительно, на ближайшей лодке зажегся фонарь для приманивания рыбы… впрочем, и на всех остальных тоже. Я насчитал их не меньше тридцати. Простак объяснил, что здесь собираются рыбаки не только из Пор-ле-Руа, но и из Сета. Их гни мерцали дальше к западу.
Простак тоже включил фонарь, чтобы сделать ид, что он ловит рыбу. На самом-то деле нас интересовал только "Морской еж". В подзорную трубу Простак пытался разглядеть, что происходит а борту, но в темноте и на таком расстоянии он видел столько же, сколько и мы, то есть рыбацкий фонарь и прожектор на мачте.
— Хотел бы я узнать, как Бартавелю удается привозить столько рыбы, — бормотал он. — Впрочем, малыши, сейчас важно не это…
Время шло. Час ночи… два часа… На Сосновой стоянке парижанки сейчас включают передатчик. Действительно ли что-то должно произойти?
Прошло еще пятнадцать минут. Все было тихо; Бартавель мирно ловил рыбу. Еще недавно я разделял оптимизм Простака, а сейчас думал, не лучше нам было поверить отцу Мади. Но вдруг Стриженый воскликнул:
— Внимание! "Морской еж" удаляется! Его фонарь кажется меньше, чем раньше!
— Правильно, — подтвердил Корже. — Он идет к югу.
Простак немедленно заглушил свою "мельницу" и прислушался. В моторах он разбирался лучше нас и вскоре воскликнул:
— Черт побери! "Морской еж" идет на полном ходу. Не теряйте его из виду; запоминайте, куда он пошел! Если он погасит фонарь, мы можем его упустить…
Едва он успел это сказать, как прожектор погас; почти сразу погас и обязательный мачтовый огонь. Лодка растворилась в темноте.
— Подлец! — в ярости взвыл Простак. — Он уходит!
Он кинулся к своему прожектору, питавшемуся от соединенного с двигателем аккумулятора, и повернул выключатель, потом, в нарушение всех правил, также выключил фонарь на мачте. После этого рыбак врубил "мельницу" на полную мощность.
— Полный вперед!
Старый "Пескаду" задрожал всем корпусом, затрещал, как будто собирался развалиться…
— Если "Морской еж" не поменяет направления, может, мы его и нагоним, — бросил Простак, сверив направление по карманному компасу.
Теперь никаких сомнений не оставалось: "Морской еж" шел не за рыбой. Простак сказал, что мы уже прошли богатые рыбой отмели… Да и зачем бы ему гасить все огни?
С бьющимися сердцами, вглядываясь в горизонт, мы ждали… "Морской еж" сильно оторвался от нас. Впрочем, за грохотом мотора "Пескаду" мы бы все равно его не услышали. Простак выключил на минуту двигатель, но все было тихо. Волны, гонимые южным ветром, который заменял здесь мистраль, плескались о борта нашей лодки… Но тут мой Кафи насторожил уши и вытянул морду вперед, как будто что-то услышал.
Видите, — проговорил Стриженый, — он слышит шум мотора. Он все время смотрит прямо вперед.
Черт побери! — заорал Простак. — Куда это Бартавель так спешит?
Снова заведя "мельницу", мы продолжили погоню.
Простак, считающий расстояние в морских милях, сказал, что мы уже милях в пятнадцати от Пор-ле-Руа. Он уже начинал беспокоиться. Все-таки, каждое утро "Морской еж" вместе с остальными возвращался в порт. Не пересекал же он каждую ночь Средиземное море туда и обратно!..
Еще два или три раза наш друг заглушал двигатель и прислушивался, боясь подойти к "Морскому ежу" слишком близко. Учитывая направление ветра, который, к счастью, дул нам в лоб, Простак прикинул, что Бартавель сейчас где-то в миле от нас. Но на всякий случай он все же уменьшил обороты "мельницы" — и правильно сделал: мой пес снова навострил уши. Он ясно слышал шум "Морского ежа". Сейчас тот шел медленнее, чем мы.
Простак выключил двигатель. Мотор "Морского ежа" крутился все медленнее, мы слышали его размеренный гул… потом он совсем затих. Над морем повисла тяжелая тишина, еще более впечатляющая в полной темноте: только позади мерцали несколько фонарей да огни двух маяков. С бьющимися сердцами мы ждали, что произойдет. Почему "Морской еж" встал? Простак говорил, что глубина тут двести — триста метров и здесь еще никогда не видели ни одного косяка рыбы.
Прошло десять минут. Вдруг Простак вскочил.
Смотрите! Вон там!..
Где?
Впереди!
Я ничего не вижу…
Платье Жермены!..
Как мы ни напрягали глаза, мы ничего не видели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28