- Лейтенант Джонсон, командир отдельной десантной ударной группы, Соединенные Штаты Америки! – легко и непринужденно представился он. Всем своим видом молодой человек выражал легкую степень неуважения к русским, будто был уверен, что именно он и только его армия почти уже победила в этой войне. И что не русские, а американцы воевали на протяжении этих долгих лет. «Видимо в бою еще не был» - подумал Кизим. Он уже несколько раз сталкивался с янки. Эти американцы быстро менялись. Как только они впервые появлялись в Европе, то мнили себя сверхчеловеками, пули от которых отскакивают и при виде которых фрицы должны разбегаться в панике, но уже после первого легкого боя вся их спесь куда-то исчезала, и в их облике, как на фотобумаге при печатании фотографий, проявлялись обычные человеческие чувства. Они становились обычными людьми, тела которых пули поражают наравне с другими и которые, как и все боятся смерти и хотят выжить. Холодность и смешная надменность лейтенанта нисколько не задели капитана и он, улыбаясь, дружелюбно протянул американцу руку для пожатия. Джонсон заметил приветливость русского и постарался ответить ему тем же.
Тем временем отдельная американская рота соскочила со своей бронетехники и внимательно изучала русских коллег.
- Лейтенант, куда направляетесь? – спросил командира Кизим.
- Наши корабли стоят недалеко от Вас. Нам дана команда изучить местность и получить, по-возможности, более полную картину вражеских позиций.
- Ясно. Могу ли я пригласить союзников в расположение моего подразделения, и предложить поднять бокал за победу?
- Вао! Конечно! С огромным удовольствием!
- Сережа, - обратился Кизим к Виннику, - организуй встречу и пригласи старшину, пусть поможет расположить американцев.
- Есть, - отозвался Винник и, взяв под козырек, стараясь не ударить в грязь лицом, с достоинством, но довольно быстро побежал во двор особняка.
* * *
Уже через час все было готово к торжественному приему. Новые хозяева особняка принимали американских гостей. Стол был довольно богато накрыт продуктами. Помимо хлеба, сала, тушенки, жареной картошки на столе лежала вкусная еда из американских продовольственных пайков. Но все богатое для военного времени разнообразия продуктов служило всего лишь закуской к обычному спирту, разведенному водой. Вначале его разводили в котелке в пропорциях один к одному, но уже после второго котелка разведением спирта занимался каждый присутствующий за столом сам. Для этого на стол поставили еще один котелок с водой. Американцы с непривычки сильно захмелели и стали разводить спирт и воду в других пропорциях, делая напиток более слабым. Наши же не меняли своих привычек. За столом сидели пять русских офицеров и четверо американских. Общество решило пригласить к столу и побежденную сторону. Поэтому Кизим послал дневального за Кунцем. Пока тот не пришел Джонсон, слегка покачиваясь, говорил тост. Винник перевел его смысл еще до того как американец замолчал.
- За боевое содружество союзнических войск! – сидя огласил свой перевод Винник, и с поднятым стаканом продолжал смотреть на Джонсона, ожидая, когда же тот заткнется и можно будет опрокинуть очередной стакан.
Как только рот американца закрылся и вновь приоткрылся теперь уже для принятия внутрь огненной жидкости, все встали и, звонко чокнувшись, выпили содержимое своих стаканов.
Как раз в это время дневальный и ввел немецкого офицера. Обер-лейтенант остановился в дверях в ожидании дальнейших событий. Американские и русские офицеры, выпив сели на свои места. Кунц продолжил стоять возле дверей. Весь его вид говорил о том, что даже побежденный он уважает себя и не даст повода для оскорблений в свой адрес. Петр Трофимович встал и подошел к немцу. Жестом он пригласил своего врага к столу. Немец не совсем понял и жестом же переспросил о намерениях хозяина. Тогда капитан взял его за локоть и повел к столу, усадив его рядом с собой и возле Винника.
- Обер-лейтенант, прошу Вас выпить с нами за скорейшее прекращение войны, - предложил немцу выпить Кизим, наливая половину стакана спирта и подставляя котелок с водой для разбавления. Кунц кивнул в знак благодарности. Потом встал, поднес к губам спирт и молча выпил. Потом, не садясь, сказал:
- За окончание этой войны, самой жестокой и страшной!
- Закусывайте, - капитан подставил немцу тарелку, предварительно положив на нее и картошки и тушенки.
Не успел немецкий офицер начать закусывать, как американцы вновь подняли стаканы. Все опять выпили, в том числе и Кунц. Через час он уже влился в сплоченный коллектив. Опьянение охватило его наравне со всеми. К этому знакомому всем чувству присоединилось еще несколько других сопутствующих: чувство сентиментальности, необъяснимая доброжелательность, раскрепощенность и болтливость. Под их напором офицер обратился к Кизиму.
- Господин капитан, я очень благодарен Вам за то, что Вы защитили девочек. Мне все рассказала Helen. Но я боюсь за последствия этого благородного поступка. Не грозит ли Вам, ну, и конечно, нам месть со стороны того офицера?
- Успокойтесь, Кунц. Я поступил, как следовало любому честному человеку. И к тому же я исполнял приказ своего командования. А потом, неужели мы все за время этой войны забыли о простых человеческих чувствах?! Неужели нам чужды стали жалость, сочувствие, сострадание к больным? Неужели мы все превратились в животных? Я наслышан о поступках, которые совершались Вашими соплеменниками на оккупированных территориях. Я знаю, что иногда совершают мои соотечественники здесь в Германии!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20