Кто-то отчаянно кричал на незнакомом ему языке. К одному ужасному визгу прибавились крики другого человека, потом еще одного. Это были женские голоса, которые что-то кричали на немецком языке. Затем он услышал громкую возню в коридоре, звуки похожие на драку. Сон сняло как рукой. Кизим вскочил с дивана, быстро надел штаны, прыгнул в сапоги и так, в одной майке и штанах выбежал в коридор.
Увиденная картина его сначала на некоторое мгновение вогнала в ступор, а потом ужасно разозлила. Посреди коридора в одной куче слились человеческие тела. С первого взгляда трудно было разобраться в их позах и вообще в случившемся. Но через несколько секунд он все понял.
Пьяный, еще не протрезвевший майор, видимо, в порыве разыгравшихся похотливых чувств, проникнул в комнату воспитанниц. Там он схватил одну из старших девочек, которая спала, и потащил ее в свою комнату. Девочка, проснувшись, дико испугалась и своим криком разбудила Helen и frau Garson, которые бросились выручать свою несчастную воспитанницу. Силы были явно неравными, так как человеческая свалка медленно перемещалась в сторону комнаты танкиста. То и дело из комка выскакивала Helen и, дергая за руку, пыталась вытащить из него полупьяного мужчину. Майор одной рукой держал в своих объятиях молодую девочку, а другой отбивался от назойливой докторши и ее помощницы.
- Сейчас же прекратить! – гаркнул во все горло капитан. Но вопреки его приказу этот безумный процесс не прекратился. Тогда он аккуратно отстранил Helen, буквально вытащив ее из кучи тел и поставив ее в сторонку. Потом как-то отделил от оставшихся тел frau Garson, прислонив ее к стене. И, когда перед ним остался только майор со своей жертвой, Кизим выбрал мужскую сильную спину и сильным ударом в бок постарался привести гостя в чувства. Тот взревел от пронзившей его боли и, бросив девочку, вскочил на ноги, оглядываясь по сторонам, и пытаясь найти своего обидчика. Его бешеный взгляд остановился на Петре Трофимовиче. Довольно быстро насильник оценил обстановку и ринулся на обидчика. Очередной удар, теперь уже в челюсть, опрокинул его на пол. Майор на некоторое время замер, распластавшись на холодном полу. Потом он медленно поднял голову и посмотрел на Кизима. Из разбитой губы заструилась кровь.
- Ты что капитан! С ума сошел?! Тварь! – прошипел униженный офицер, вытирая рукой окровавленное лицо.
- Остынь майор! Приди в себя! Ты что делаешь! Это же больная девочка!
- Ах, ты падла! Так ты за фашистов заступаешься! Да я тебя урою! – он вскочил на ноги и вновь бросился на Кизима. В этот раз Петр Трофимович провел два удара в живот, от которых танкист согнулся в три погибели и еще сильнее застонал то ли от боли, то ли от злости. Трудно было решить от чего больше.
- Мне жаль тебя капитан! Тебе конец! – прохрипел мужчина, когда боль несколько утихла. – Сейчас ты победил. Но скоро ты об этом пожалеешь!
- Хорошо, хорошо… - согласился капитан и крикнул уже дневальному, - Ахромеев!
- Я! Товарищ командир! – отозвался с первого этажа боец.
- Бегом сюда!
- Ну, капитан, скоро ты поймешь меня! Фашистский прихвостень! – никак не мог успокоиться майор.
- Да, хрен с тобой, майор! Не пугай пуганного! – спокойно отреагировал капитан, стараясь не обращать внимания на него.
Когда через минуту молодой солдат встал навытяжку перед своим командиром, Кизим приказал ему проводить майора до его комнаты, а потом разбудить второго дневального и прислать к нему. Избитого, с кровью на лице и на белом тельнике дневальный отвел в отведенную комнату и там его оставил.
- Синельников, твой пост теперь перед этой дверью, - инструктировал комроты второго дневального, который прибежал почти сразу после ухода Ахромеева. – Никто не имеет права войти в эту комнату без моего разрешения! Кроме конечно frau Garson и frau Helen! Если попытки будут настойчивыми, то разрешаю применять силу! Ясно?!
- Так точно, товарищ капитан!
- Всем остальным предлагаю разойтись по своим комнатам, - Петр Трофимович обернулся к женщинам, которые все еще стояли в коридоре и были свидетелями недостойного поведения и последующих угроз одного русского и отпора с последующими приказами другого. Пожилая немка, вздрагивая от недавней борьбы, чуть тряслась в стороне от него и только испуганно поглядывала на него из-под лобья. А Helen, как оказалось изучавшая русский язык и даже говорившая на нем, поняла все, что произошло, и поэтому была поражена увиденным. Возможно, она не ожидала такой реакции от Кизима. Наверное, она полагала, что офицер армии победительницы не будет ссориться с другим офицером из-за пораженного врага. А может она не ожидала, что офицер способен на изнасилование девочки, к тому же еще и больной.
- Helen, дайте, пожалуйста, всем успокоительного и примите его сами! Потом всех попрошу ложиться спать. Еще очень рано! Спокойной ночи! – комроты развернулся и пошел к себе в библиотеку.
На следующий день Кизим узнал, что майор уехал рано утром, не позавтракав и не попрощавшись.
* * *
Весна порадовала уставших солдат и, наверное, не менее уставшее мирное население, еще одним теплым днем. Солнце светило ярко, размораживая души людей после холода многолетней войны. Голубое небо радовало глаз своим спокойствием и умиротворенностью. Веселое щебетание птиц, свежая зелень на деревьях и кустах, молодая, но уже высокая трава на газонах. Все проявления новой весны, пробуждение природы после долгой зимней спячки, напоминало отрезвление и пробуждение людей, их добровольный отказ от мерзостей, жестокостей и зверств этой войны. В сердцах людей появились побеги доброты и человечности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20