«Что есть красота света Митры?» или «Есть ли тайный смысл в фигурах птичьих полетов?» – а именно к подобным темам наиболее благосклонно относились многие известные хайборийские мыслители.
Эти чахлые умники, не посетившие за свою жизнь ни одной страны и с трудом ориентировавшиеся даже на улицах родных городов, будь то Нумалия, Бельверус или Тарантия, строили свое представление о мире исключительно на основе густой пыли увесистых манускриптов, да вида в полузапущенный сад, открывавшегося из узкого окна библиотеки, где протекали их дни.
Не таков был Астрис Оссарский. За свою жизнь неутомимый аквилонец не только успел объехать невероятные пространства хайборийского мира, но и в точных полновесных словах описал свои путешествия. Ученый мир Аквилонии и Немедии узнавал о нравах и обычаях мифических стран Востока во многом из писем Астриса к Алкидху Мудрому, немедийскому наставнику. Астрис писал о джунглях Вендии, о чародеях с лицами, напоминающими маски из желтой кожи, о кутрубах-людоедах, знающих толк в хорошем мясе и поэтому предпочитавших мягкие части молодых стигиек…
Немедийцу Алкидху обычно сначала приходилось расшифровывать послания своего друга, потому, что они были начертаны особым шифром, эзотерическим языком, понятным лишь посвященным. Только истинный философ поймет, что чем сложнее язык общения, тем свободнее становится мысль. Проницательный взгляд аквилонца зачастую отыскивал в жизни восточных земель такие вещи, за упоминание о которых можно было бы заплатить головой.
Но ни один восточный жестокий сатрап не узнал о язвительных пассажах Астриса, ни один владыка не догадался о той желчи, которая порой явственно ощущалась в суждениях путешественника о правителях и богах стран, через которые пролегал маршрут его длительных путешествий.

* * *
Хлодвиг и Хундинг, братья-близнецы и ученики Астриса Оссарского, отправились в свое первое путешествие, лишь только минула шестнадцатая весна, дарованная им Митрой, Подателем Жизни. После смерти Алкидха, их отца, аквилонский странник без колебаний стал опекуном молодых немедийцев. Их страны в очередной раз находились в состоянии войны, Нумалия враждовала с Тарантией из-за границ, но разве это могло иметь хоть какую-то связь с отношениями между людьми?
Опытный Астрис рассудил, что неразумно было бы вместе с юношами, с этими впечатлительными неофитами, отправляться в дальнее странствие и держать путь к Вендии или Афгулистану. И тогда взгляд аквилонца упал на Зингару. Давно уже он не посещал это приморское королевство, к тому же его старинный друг Томезиус (на зингарский манер – месьор Томезиус) в своих последних посланиях сообщал о неких таинственных находках, обнаруженных неподалеку от Храма Небесного Льва. Астрис счел эти послания чрезвычайно интересными, и, таким образом, стрела маршрута будущего путешествия нацелилась на Зингару.

* * *
… Братья-близнецы, Хлодвиг и Хундинг, проснулись почти одновременно, что случалось с ними довольно часто. За свою жизнь они так привыкли друг к другу, что порой действовали как один сложный и взаимосвязанный организм – почти всегда они одинаково реагировали на события, испытывали схожие чувства и постоянно ловили себя на одних и тех же мыслях. Одновременно они свесили вихрастые головы с плетеных гамаков, болтающихся под самым потолком душной каюты, и обнаружили, что ложе наставника Астриса пусто. Судя по всему, их наставник достаточно давно покинул каюту, потому что его спальное место было аккуратно прибрано и застелено покрывалом.
Братья в одно и то же мгновение ринулись спрыгивать со своих шатающихся коек и ощутимо столкнулись в полутьме лбами. Это окончательно разбудило их и вырвало из сладких объятий сна, так легко обволакивающего под утро под мерное покачивание речных волн. Близнецам, разумеется, хотелось поскорее выскочить на палубу, но сразу по пробуждении каждый воспитанный немедийский юноша должен был поблагодарить богов, позволивших благополучно проснуться: почтить священное имя Исиды, охранявшей сны, обратиться к Иштар, заботящейся о хлебе, и, конечно, вдумчиво прочитать вслух лауду, торжественный утренний гимн, посвященный Золотоокому Митре.
Под защитой богов несколько аквилонских судов, в том числе и купеческий барк «Шамар», спускались вниз по течению Громовой реки к ее устью, к месту, где Громовая впадает в Западное море. Именно там раскинулась Херрида, крупный зингарский город, в котором путешественников ждал Томезиус, долгие годы друживший с их покойным отцом Алкидхом Мудрым и с их наставником Астрисом Оссарским.
Когда братья поднялись на дощатую палубу, рассвет еще не наступил, но за громадой Рабирийских гор, темневших слева по борту, уже угадывались едва заметные золотистые полоски. Митра, Владыка Света, готовился вдохнуть жизнь в бескрайние хайборийские пределы и подарить всем живущим еще один ясный солнечный день.
Близнецы сразу заметили фигуру наставника, неподвижно стоявшего у бушприта. Переглянувшись, они осторожно приблизились к нему. Никто из них не осмелился окликнуть учителя, нарушив тем самым его размышления, поэтому братья почтительно остановились в нескольких шагах, ожидая, пока Астрис сам заметит их.
Купеческий барк успел продвинуться на несколько корпусов вперед по речной глади, прежде чем аквилонец обернулся и посмотрел на братьев, уважительно и благоговейно сопевших за его спиной. До этого взгляд его был устремлен вперед, в призрачный туман, стелющийся над водой и уже розовеющий в нежных первых солнечных лучах. Путешественник едва заметно улыбнулся отрокам и заметил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88