– Господи, но почему она так решила? – удивился он.
– В одном из своих писем Роуз рассказала ей о том, как мучительно Сара ревновала тебя к Аиде. Мирабел предположила, что Айда могла пасть жертвой ревности, а Роуз убили как нежелательного свидетеля. Конечно, все это догадки. Вряд ли Мирабел отважится проникнуть в дом Сары подобно тому, как пробралась к нам. Тем более что я обещала познакомить ее с Ситонами завтра же.
– Во время нашей вчерашней беседы она просила меня откровенно сказать, что я думаю о судьбе ее сестры. Я выполнил ее просьбу, сказав, что давно считаю Роуз погибшей, хотя не предполагаю, когда и при каких обстоятельствах с нею произошло несчастье… Карла сказала мне, что ты была у деда.
– Да. Визит получился плодотворным. Он согласился принять Мирабел завтра утром. Эта новость безусловно ее порадует.
– А у тебя, оказывается, задатки дипломата, моя дорогая, – не без гордости заметил Тео.
– Вовсе нет. Напротив, я была вне себя от обиды за Мирабел, и старик это заметил. Я ужаснулась, представив себя на месте девушки; мне-то легко не обращать внимания на выходки твоего деда, ведь у меня есть ты; а девушка здесь одна-одинешенька, и миссия, которую она взяла на себя, не из радостных…
– А у меня для тебя приятное известие, – неожиданно сменил тему Тео. – Марди-грас состоится, теперь уже без сомнения, – мне это сообщили люди, чьим словам можно верить смело.
– Ты рад? – спросила я с интересом.
– Еще бы – ведь моя жена будет приглашена на Бал масок. О, знаю, что тебя тревожит. Но не стоит быть такой суеверной, душа моя, подумай лучше о том, что веселый праздник – прекрасный повод поставить точку в истории вражды между Севером и Югом. Думаю, янки это понимают и не станут чинить препятствий.
– За всех расписываться не буду, но я – всей душой «за». Когда же мы увидим это удивительное зрелище?
– В Изобильный вторник. Хорошо, что ты будешь там, – янки будут довольны, что северянка играет такую значительную роль на традиционном празднике южан. Возможно, благодаря этому они не обозлятся на наши насмешки в свой адрес.
Я мечтательно прикрыла веки… и вдруг налитая кровью маска, висящая на холодной глади зеркала, предстала перед моим мысленным взором. Испуганно открыв глаза, я сказала дрожащим от волнения голосом:
– Тео, я понимаю, какой высокой чести буду удостоена, но… мне страшно. Эта ужасная маска была предупреждением: мне нельзя появляться на балу.
– Да что ты, – отмахнулся он. – Это была жестокая и глупая шутка, которая, скорее всего, на совести Карлы. Она не может простить тебе, что ты посягнула на место, принадлежавшее ее покойной хозяйке.
– Надеюсь, что прав ты, а не я.
– И еще. Обещаю тебе: как только ты будешь официально уведомлена о приглашении, я день и ночь неотлучно буду рядом с тобой – и до, и после бала. Нэнси, милая, я слишком люблю тебя, я не допущу, чтобы и с тобой произошло несчастье.
– Тогда мне действительно нечего бояться, – сказала я радостно.
Но проблеск светлого чувства через мгновение вновь сменила тревога:
– Послушай, а как давно ушла Мирабел? – спросила я.
– Я думаю, час назад. Может, чуть больше.
– Я начинаю за нее волноваться. Не самое подходящее время для прогулок – кромешная тьма, на небе ни звездочки. Возможно, Мирабел не боится темноты, но почему ее так долго нет?
Тео порывисто встал с кресла:
– Ты права. Надо немедленно найти ее и вернуть.
– Я с тобой. Только надену плащ.
– А я схожу за фонарем и буду ждать тебя у парадного крыльца.
На то, чтобы вернуться в спальню, где, к счастью, ярко горели свечи, набросить плащ и вновь спуститься вниз, мне понадобилось не больше минуты. Тео с зажженным фонарем встретил меня у порога. Он запер за нами дверь, и мы медленно пошли по дорожке, ведущей к реке. У бельведера мы задержались, чтобы наверняка убедиться, что Мирабел здесь нет.
– Как бы она и впрямь не отправилась к Ситонам, – обеспокоенно сказал Тео. – Если Эдвин услышит, что кто-то крадется под окнами его дома, он вполне может начать палить из ружья. Надо быстро обойти окрестности, и, если девушки здесь нет, – тогда немедленно к Ситонам!
Прежде чем повернуть к соседней усадьбе, тропа несколько десятков ярдов шла по берегу реки. Я невольно взглянула на темную громаду затонувшего плавучего дома, но Тео прошел дальше, не повернув головы: ему, должно быть, не раз доводилось созерцать это мрачное зрелище ночью.
Но внезапно он остановился. Свет фонаря упал на какой-то предмет, лежащий на траве. Мы с Тео подбежали ближе и увидели аккуратно сложенное розовое платье.
– Это платье Мирабел! – вскрикнула я. – Тео, она была в нем сегодня, ты помнишь?
– Почему… почему оно здесь? Мирабел! – громко позвал он, поднимая фонарь над головой. – Мирабел, вы меня слышите?
Ответа не было. От предчувствия страшной беды мой лоб покрылся испариной, а по спине побежали мурашки. Мы оба догадались, где нужно искать, но не сразу решились подойти к реке. Но когда мы все-таки спустились к воде, то ничего, не обнаружили. Мы сделали несколько шагов вдоль берега, как вдруг… Я схватила Тео за руку и дрожащим пальцем указала на что-то белое, плавающее в непроницаемо-темной воде:
– Смотри! Вон там – кажется, это нижняя юбка!
Тео повернул фонарь так, чтобы получше осветить место, на которое я обратила его внимание. Увидев юбку, белым пузырем плавающую у поверхности, он молча передал фонарь мне и принялся раздеваться. Пройдя футов шесть, он громко вдохнул и поплыл. Меня удивило, что здесь так глубоко – я-то предполагала, что не слишком широкое русло можно перейти вброд.
Я тщетно пыталась подсветить Тео фонарем:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61