Поцеловав меня, Тео сел напротив.
– Я буду счастлив, когда наведу окончательный порядок в делах, – устало проговорил он. – Нельзя не признать, что дед отменно управлял плантацией в мое отсутствие, но при этом он запустил бумаги. Алвина пыталась помочь ему в ведении книг, но результат оказался весьма посредственным: немудрено, ведь она никогда этому специально не училась. Так что здесь мне предстоит кое-что поправить. Кроме того, будущей весной я намерен засеять еще шестьдесят акров, и почва для этого должна быть подготовлена загодя. Сейчас трудные времена – помощи особенно ждать неоткуда, приходится рассчитывать на себя, но, я думаю, справимся.
– Как я хотела бы оказаться тебе полезной, – сказала я. – Может быть, как раз ведение книг…
– Я уверен, что тебе это было бы по силам, и, возможно, как только приведу книги в маломальский порядок, я и в самом деле попрошу тебя заняться ими, – сказал он тоном, в котором было гораздо меньше уверенности, чем в самих словах.
Я понимающе улыбнулась:
– Признайся, ты опасаешься, что Алвина будет на меня в обиде за то, что я делаю эту работу вместо нее. Я уж не говорю о старом Мэртсоне.
– Как прекрасно, когда твоя жена все так хорошо понимает, – сказал Тео, с благодарностью взглянув на меня.
– Посмотри, что я нашла в столе, – сказала я, положив перед ним один из эскизов. – Какие удивительные костюмы. Фантазии их авторов достойны восхищения.
Тео взял рисунок, чтобы рассмотреть его поближе. Я с запоздалым раскаянием подумала, что изображенные на нем костюмы могут вызвать в его памяти мрачные образы, но, к счастью, этого не произошло. Положив рисунок на стол, Тео мечтательно проговорил:
– Марди-грас… Удивительный праздник!
– Как ты думаешь, в этом году он состоится? – спросила я.
Забыв о трагедиях, дважды постигших семью Мэртсонов в этот день, я думала только о том, как чудесно будет обрядиться в великолепный костюм и ринуться в бурный поток карнавала.
– Трудно сказать с уверенностью, но почему бы и нет? Кстати, знаешь ли ты о том, что образы, воплощенные в костюмах, должны соответствовать определенным темам. В нынешнем году это будут Ужасы и Трагедии Войны, Безмятежный и Благословенный Мир, а также Надежда на Счастливое Будущее.
– Несомненно, творения создателей костюмов, вдохновленных столь величественными темами, будут впечатляющими, – заметила я.
– Но многие участники карнавала собираются высмеять солдат и генералов армии янки, причем с особой остротой – генерала Батлера. Неизвестно, как отнесутся к этому оккупационные войска, но, боюсь, неприятностей не избежать. Я пытался обратить внимание комитета на возможные последствия, но они и слушать не желают. Что будет, если северяне запретят появление на карнавале этих костюмов?
– Война закончена, и никто не вправе продолжать ее – даже в форме карнавала, – сказала я. – Что же касается офицеров-северян, то они вряд ли станут возражать против каких бы то ни было костюмов, кроме тех, что воплощают и прославляют кровожадность и жестокость.
Тео улыбнулся и потрепал меня по щеке.
– Будем надеяться, что так и случится. Тебя, наверное, интересует, по какому делу я ездил сегодня утром к Эдвину Ситону? Ну, во-первых, я как раз хотел разузнать, что там слышно о Марди-грас, а во-вторых, получить разрешение перегнать лошадей через их владения на новый участок.
– Думаю, ты не встретил возражений с его стороны?
– Никаких. Да, собственно, и не ожидал их встретить. Он прекрасно понимает, как важно все, что я намерен там осуществить.
Я собрала рисунки и вновь положила их в нижний ящик стола. Я не могла думать ни о чем другом, кроме того, что мой Тео устал и нуждается в отдыхе. И когда он стал увлеченно описывать мне планы дальнейшего обустройства и расширения плантации, я мягко остановила его.
– Тео, дорогой, – сказала я, поднимаясь. – Поверь, для меня нет ничего приятнее, чем сидеть рядом и слушать тебя, но коль скоро ты так торопишься взяться за нелегкую работу, я настаиваю на том, чтобы ты как следует отдыхал. После ранения это необходимо вдвойне.
Тео покинул свое кресло с видимой неохотой.
– Да, я ужасно устал сегодня, – согласился он и виновато добавил: – С тех пор как мы здесь, ты меня почти не видишь.
– Но я совсем не в обиде, – заверила я. – И впредь обещаю не роптать – если, разумеется, ты не будешь чрезмерно утомляться.
– По рукам, – устало улыбнулся он. – Ты не обижаешься на меня за мои частые отлучки, а я обещаю быть послушным. Тебе стоит только чуть натянуть поводья, и я замедлю свой бег.
Я поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.
– Большего ни одна жена и пожелать не может. А теперь идем спать.
Но еще целый час я лежала одна, а Тео, усевшись за стол, скрипел пером, делая необходимые записи.
Тео заснул, едва его голова коснулась подушки, меня же никак не оставляли мысли о старом Мэртсоне. Я чувствовала, что за его церемонностью скрывается презрение. При первой же возможности он отпускал какое-нибудь едкое замечание в адрес северян. Я призывала на помощь все свое терпение, чтобы не ответить в тон ему, хотя с его стороны было, по меньшей мере, несправедливо мстить мне за военное и экономическое поражение конфедератов.
Наконец мною овладела сладкая дремота, дарящая избавление от тяжких дум. Уже сквозь сон я услышала, как где-то в глубине коридора щелкнула дверная задвижка…
И вновь любопытство оказалось сильнее сна и даже страха. Я почувствовала горячее желание убедиться, что звук мне не пригрезился. Теперь, когда Тео был рядом, я не испытывала никакого страха. Если бы кто-то вздумал на меня напасть, мне стоило лишь окликнуть его – и я была бы спасена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61