Он был неподвижен, но, похоже, невероятно горд собой: тем, что выстоял или что мог бы выдержать и не такое, а может быть, тем, что это, как ни странно, приносило ему удовольствие. Его губы были так сильно разбиты, что он даже не мог закрыть рот. Я еле сдерживался, чтобы не засмеяться. Он был очень рад тому, что я оказался свидетелем произошедшего.
Я помог ему дойти до кабинета медсестры. Если бы он окочурился, а я бы его бросил, для меня это могло обернуться неприятностями. Он знал, как меня зовут, что было не просто удивительно, а удивительно приятно. Однако разговаривать с ним мне все равно не хотелось. Этот футбольный монстр мог бы наброситься и на меня, если бы только узнал, что мы-друзья. Так что я подумал, что могу ему помочь просто своим присутствием, желательно никем не замеченный. Нос у него оказался не сломан. Насилие сделало нас несколько ближе.
Голливуд всегда поражает многообразием. Куда ни глянь, везде барыги, алконавты, одинокие мамаши с детишками и горы мусора. Впрочем, на самом автовокзале было чисто. Мы обогнули его и направились к дому Билла. Он жил за углом.
Билл жил вдвоем с Бобо – огромным чуваком с черной бородой. Ростом Бобо, наверное, был два десять. Такой полубаобаб-полугорилла. Думаю, эти два фактора объясняют, почему он был основным. Мне позарез нужно было вписаться. Бобо сказал, что я могу переночевать на диване. Я согнул затекшую в автобусе шею и «поблагодарил» от души. «Одно неверное движение, – рассуждал я, – и мне кранты». И выплюнул через левое плечо.
На следующий день Бобо сказал мне, что я могу оставаться, сколько захочу, и что подвал в моем распоряжении, если я реальный чувак. Что за дикий вопрос. Может, я и не был таковым. Но Бобо был из тех, кто разбирается. В реальности и никчемности.
Бобо заявил, что, пока я тут, мне надо на что-то жить. Я вынул кошелек и посчитал свою наличность. Я спросил, на сколько мне хватит восемьдесят пять долларов. Бобо выхватил у меня купюры, заявив, что ненадолго. Он спросил меня, чем я собираюсь теперь заняться. Я ответил, что не знаю. Я чувствовал свою неопытность в подобных вещах. Он сказал, что ищет таланты, а что ты вообще умеешь делать?
Так я начал свою карьеру в шоу-бизнесе. А там, как говорится, главное – связи. Бобо сказал, что проще всего начать с работы моделью. Вначале мне казалось, что я никогда не соглашусь сниматься голышом. Нет, я не стесняюсь своего члена, но я не из тех, кто обожает его и зовет Питоном или Чаки.
Бобо сказал: «Давай посмотрим на твой член». Мне показалось, что я что-то неправильно расслышал, однако на самом деле я прекрасно понимал, что он имел в виду. Для разнообразия я решил не говорить «Что?» и не делать ноги. Я стал развязывать шнурок, но он воскликнул: «К черту этот стриптиз, просто покажи член». Я повиновался и разделся мигом. Бобо посмотрел на него и сказал: «Потряси им немного. Хорошо. А теперь подними». Я подчинился. Он кивнул, а затем прибавил: «Отличные яйца. Теперь повернись. Превосходно: никаких волос, сойдешь за подростка. Прыщи тоже очень кстати».
Ладно, теперь перенесемся в настоящее. Теперь я работаю моделью и даже снимаюсь в художественных фильмах, как на прошлой неделе. Они назывались: «Зеркало заднего вида» и «Пирожные с глазурью». Мой сценический псевдоним – Стив Южный. Мне хотелось чего-нибудь поприкольней, однако Бобо сказал: «Спокойно, приятель, надо быть проще».
Снимают, как правило, либо в полный рост, либо твой торс, либо просто твой член напротив женской или мужской зияющей промежности. Фотограф делает много снимков очень-очень быстро. Поначалу я чувствовал себя, как на приеме у врача. Куда ни глянь, везде спирт и вата, чтобы поддерживать поверхности в чистоте. Модели едва прикасаются друг к другу. Я сам держу свой собственный член, а они просто открывают рты, словно птенцы, требующие червей. Иногда, согласно сценарию, я должен кончить, а иногда нет, а мне, как назло, именно в этот раз очень хочется. Другие модели получают прибавку, если я кончаю им налицо. Сто баксов. Они называют их «приз за меткую стрельбу». Именно поэтому журнал раскупается. Один фотограф сделал серию фотоснимков моей спермы. При помощи специальной штуковины и раскадровки он разложил процесс семяизвержения на последовательность кадров. Он сделал десять фотографий на специально подобранной для этого пленке. В журнале снимки выложены по порядку на одном листе, так что моя сперма путешествует из одного квадратика в другой словно НЛО, в результате разбивающийся о поверхность Земли.
К настоящему моменту я успел попасть на страницы восьми журналов. Пять реклам и три разворота с краткими историями о том, как я потерялся, или был украден по дороге из школы, или стал победителем конкурса штата по правописанию и свалил. У меня есть экземпляры каждого журнала. Я был вынужден их купить. Бобо они достаются бесплатно, но разве он поделится! Я даже не узнаю собственный член. Измени угол зрения, с которого обычно смотришь на себя в зеркало, и глядь – перед тобой незнакомец.
Я стараюсь опустошить свое сознание, словно мастер дзен, однако вместо этого в моей голове вспыхивают фантастические сцены. Передо мной разворачиваются события, которым, я надеюсь, суждено состояться. Я вижу себя знаменитым, в окружении других известных людей, все очень любезны и называют меня своим другом. (Это самое главное: любезная, дружеская атмосфера.) Телефон звонит весь день без перерыва. И как ни странно, половина всех звонков адресована мне. Я отношусь к этому на редкость равнодушно. Другая половина адресована Джеку Николсону, моему новому другу. Он считает, что я – настоящая звезда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100