Со мной случается одно и то же. Постоянно. Каждый раз, как бы я ни старался этого избежать. И меня это уже пугает. Большинство людей заранее испытывают беспокойство. Что-то внутри дает им сигнал приготовиться к кое-каким рокировкам. Кому угодно, но не мне. Позвольте мне начать с этой жажды, которую я испытываю. Я называю ее дырой, потому что мне представляется, что именно так она и выглядит. Круглая дыра. Совсем не обязательно глубокая. Позвольте мне начать все сначала. Я прошу вашего разрешения сделать небольшое отступление (чтобы кое на что взглянуть) – скажем, часов на двенадцать. С шести утра до шести вечера. Надеюсь, это не слишком много. Лучше всего делать отступления утром (это честное время суток). Так что я вернусь к обсуждению этого деликатного вопроса, который нам всем так нравится, во время ужина. Надеюсь, это будут острые сосиски. Я, видите ли, боюсь того, что никогда больше не потяну ноздрями воздуха, пахнущего свежескошенной травой или деревом с лесного склада. Знаю, это звучит сентиментально. Но разве не все мы в чем-то сентиментальны? Навоз, хлорка и всевозможные цветочки. Деревья, пахнущие спермой. Бензин – этот навязанный нам запах. Когда я был ребенком, мать как-то поскользнулась и упала на заправке «Мобил». Времени почистить одежду у нее не было. Мы гнали целый день – так торопились домой. Так что оставшуюся часть дня от нее пахло бензином. Этот запах вызывал у нее слезы, но мне он понравился. Не надо стесняться этого запаха – носите его, если он к вам прилип, как это делала моя мать. Вот что я думаю. Убивать себя я не собираюсь. Эта мысль никогда не приходила мне в голову. Она все больше крутилась снаружи. Вокруг да около. На эту предполагаемую прогулку я пойду спокойным шагом: никакого бега (я знаю, это вредно), ничего такого – только четкие, выверенные шаги. Левой, правой; левой, правой. И я незаметно проскользну отсюда туда. Это будет идеальное решение проблемы для парня типа меня, ударяющегося в слезы от тоски по вещам, между которых он оказывается. Я плачу, когда вижу, что люди любезны по отношению друг к другу. Я страшно сентиментален. И мне чертовски недостает зависти. Я испытываю искреннюю радость за этих людей, которые воздерживаются от взаимных оскорблений. Я восхищен их самообладанием. Пролито уже слишком много крови. Это общепринятое мнение. Я промокаю слезы и стираю с рукава сопли, а поблескивающие полосы у меня на руках напоминают о том, что я вновь вступил в дивизион угрюмых. Ипохондрик высшего разряда. Слюна у меня во рту беспокоит меня (а именно – что я должен глотать, а не плевать, плевать, плевать) больше, чем мое будущее. Мне хотелось бы почувствовать нечто человеческое, но я знаю, что это слишком амбициозно и расплывчато. Так что, вполне возможно, в этом и есть моя цель. Человеческое непонимание. Нет. Я бы сказал, что никого не будет рядом со мной. Я бы сказал, что у меня много работы и мне нужно побыть одному. Мне необходимо сконцентрироваться. Мне требуется уединение. Вы впустую теряете время, околачиваясь поблизости. Именно поэтому мне требуется ваше разрешение. Я оказался на земле для того, чтобы ходить и думать, а не для того, чтобы меня преследовали люди, потакающие моим слабостям (что подразумеваете вы и эта великодушно предоставленная возможность). Иногда я смотрю на свое лицо и спрашиваю себя: «А не гриб ли я?» У меня ужасное лицо. Какое-то никчемное. Один повар сказал мне, что пищевая ценность грибов равна нулю. Я испытал шок. Всю свою жизнь я считал, что грибы – наш основной овощ. Окружающие не позволяют мне плакать. Они вынуждают меня останавливать свои слезы. Так что я прекращаю плакать. Слезы не есть моя цель (это если по этому поводу имеются какие-либо сомнения). Я проведу свою жизнь в одиночестве. Если бы вы дали мне месяцев шесть отпуска, я искренне верю, что смог бы найти себе пару. Но за двенадцать часов этого точно не случится. Я бы пооколачивался в многолюдных забегаловках, представляясь холостяком тем, чьи глаза меня поманят. Я бы быстро освоился. Надеюсь, что это не столь важно – мое общение с другим человеком. Видите ли, люди взаимодействуют со мной по-разному в диапазоне «любовь – ненависть». А у меня есть только одна цель – заполнить чем-то мою маленькую дырочку. Вытянуть ноги там, где это не запрещено, обмякнуть, перестать смущаться по поводу элементарных вещей, вспомнить свой первый день рождения (уж один-то у меня точно был – к первому родители обычно относятся щепетильно) и сколько сахарной глазури я размазал по лицу. Фотографии. Если бы меня представили днем позже, она – эта сокровенная карточка – была бы сложена мною и аккуратно засунута в передний карман. Я знаю, какими ненадежными могут быть задние карманы. Мне хорошо известно, как вещи ездят в них туда-сюда, затем выскальзывают, падают и валяются где-нибудь на тротуаре. Вам известно о каждом моем шаге, а мне – о том, что сделать его есть привилегия, что мне оказано доверие и что я должен быть за него ответственным (даже если на самом деле мне никто не доверяет). Я признателен за это. Если моей голове суждено слететь с плеч (хоть я и не вижу причины для этого), я бы предпочел быть уверенным в том, что она не покатится по улице и не расстроит похоронную процессию или просто не отлетит в толпу. Если я буду снимать с себя одежду, обещаю сложить ее стопкой (как меня учили), чтобы другие мужчины или женщины могли ею воспользоваться после меня. Кажется, я обнаружил еще один из своих интересов: раздевание. Я чувствую себя дружелюбнее, будучи голым. Это имеет отношение к свежескошенной траве. Мне хотелось бы утопить свою задницу, локти и живот в свежескошенной колючей траве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100