Хотя некоторые честные политики, вроде Саммера Уэллса, не переносили его, после того как в 30-е годы он убил двенадцать тысяч гаитянцев. Может, и остальные не переносили его, но он был им необходим как сторожевой пес Карибского побережья. Может, излишне кровавый, с их точки зрения, но, без сомнения, он прекрасно справлялся со своей задачей. Трухильо и его американские сторонники, истые германофилы, в душе, конечно, были на стороне нацистов. Но Благодетель Родины прекрасно понимал, что не может себе позволить идти наперекор американцам, не ставя при этом под угрозу свою власть и собственную жизнь. Поэтому он строил из себя ключевую фигуру, препятствующую проникновению нацистов в страны Карибского бассейна. Во время войны у него были надежные друзья в Вашингтоне, которые распространяли эту точку зрения: Дэвис, в прошлом американский посол в Москве, или Нельсон Рокфеллер, защищавший интересы компании «Юнайтед Фрут» на всем Американском континенте, или Кордел Халл, неоднократно в качестве почетного гостя посещавший Санто-Доминго и покидавший его с ворохом подарков; там даже улица была названа в его честь. Он подкупал послов, генеральных прокуроров, сенаторов, членов палаты представителей и их жен, делая всем роскошные подарки в духе «Тысяча и одной ночи». Жене Кордела Халла он подарил сказочное жемчужное ожерелье, а если политики его подводили – если такое вообще могло случиться, – он обращался за помощью к американским военным, перед которыми было совсем несложно изобразить себя защитником Карибского побережья. Одному американскому агентству, находившемуся в Нью-Йорке, Трухильо платил по сто тысяч долларов ежегодно – сто тысяч долларов, при том что это была за сумма в 40 – 50-е годы! – за то, чтобы они пропагандировали его и его деятельность в Соединенных Штатах и во всей Латинской Америке. Знаете ли вы, что Трухильо, совершенно безграмотный Трухильо, стал доктором honoris causa университета в Питтсбурге? Самое забавное, что средства на подкуп людей, от которых это зависело, Трухильо взял из специального фонда: то были средства, выделенные американскими евреями на прием Доминиканской Республикой евреев, бежавших от ужасов нацизма. Теперь вы понимаете, насколько глубоко пустило корни зло на этой земле, как много тут людей – некоторые еще живы, – на которых лежит ответственность за политику Трухильо и за то, как долго продержался его режим? Эта зловещая страница Истории записана в моей памяти. И в моей душе.
– Мне странно, что, зная все это, вы столько лет молчали.
– Тут вы подошли, быть может, к истинной причине нашей встречи. Молчание… Признаюсь вам, что перспектива нашей встречи сильно меня беспокоила. Я часто представлял себе эту встречу, и воображение не обмануло меня. Вы – преданная и любящая женщина. Я имею в виду, любящая правду и справедливость, как любил их я всю мою жизнь. Для вас Галиндес – жертва чудовищного заговора, и это действительно так. Но фигура Галиндеса вызывает интерес, которого этот человек не заслужил – ни в плохом, ни в хорошем смысле слова.
Старик протягивает руку, взглядом прося разрешения ласково, но твердо положить ее на руку женщины.
– У меня уже нет времени даже на то, чтобы умереть. Может, я уже умер, поэтому во имя тех идеалов, которые мы с вами разделяем, я хочу сказать вам, дочь моя, что вы пошли не за той звездой. История несправедлива к своим самым преданным слугам, и нужно очень придирчиво разбирать обломки кораблекрушения. Вам кажется, что вы успели подхватить память о мученике, прежде чем ее поглотят воды океана забвения, но вы ошиблись. Простите, что я выражаюсь так возвышенно, но я принадлежу к эпохе болеро, и от этого не уйти даже в самых трагических обстоятельствах. Вы ошиблись, разбирая обломки, и мне нравится, что я вас рассмешил, вспомнив эпоху болеро. Мне нравится, что вы смеетесь, очень нравится, потому что ваш смех разрушает погребальную атмосферу нашего разговора. Но прежде чем мы с вами выйдем из машины, я хочу четко и недвусмысленно сказать следующее: продолжая копаться в том, что случилось в марте 1956 года, вы оказываете плохую услугу Хесусу. Новые поколения никогда не поймут той двойной или тройной игры, что он вел, и те памятники Хесусу де Галиндес, что воздвигли в разных странах Латинской Америки, могут превратиться в ничто. И я не хотел бы дожить до этого. Вся ответственность за обломки этих памятников будет лежать на вас. Я сказал все, теперь ваша очередь.
Женщина выходит из машины, потягивается, оглядывается по сторонам, словно пытаясь понять, где находится. Вольтер ждет, что она опять сядет в машину, а потом решает тоже выйти на воздух. Он тоже потягивается и даже пытается изобразить что-то вроде гимнастических упражнений, разминая затекшие мускулы.
– Разговаривать в машине неудобно, зато надежно. Когда-то я выполнял задание в Юкатане, и все, что я сказал, прочитали по губам. То были времена, когда над Гватемалой нависли грозные тучи, когда готовилось свержение Арбенса. Жаль, что вы должны улететь сегодня же, потому что Майами – очень красивый город, если не обращать внимания на его обитателей. Посмотрите, какой красивый парк; там, ближе к морю, есть бассейн, а еще дальше можно покататься на водных лыжах. Мне иногда нравится приходить сюда и смотреть на молодежь: какие они акробатические номера выделывают на этих лыжах! Приятно посмотреть на них – подтянутые, ловкие, каждый жест рассчитан. В Древней Греции их бы изваяли в камне, и это было бы гораздо красивее их дурацкого дискобола, который похож на молодого бычка. Какая разница между тем, каким был этот город раньше и каким стал теперь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144