Борис Матвеевский
НЕЗНАКОМЫЙ ПУШКИН И «УТАЁННАЯ» МУЗА ПОЭТА
Сезоны. 1998г. Москва.






В увлекательной, почти детективной форме автор исследует и по-своему решает одну из загадок биографии и творчества Александра Сергеевича Пушкина - тайну его знаменитой «утаённой» любви, вот уже на протяжении двух столетий волнующую пушкиноведение.
СОДЕРЖАНИЕ
СОДЕРЖАНИЕ 1
ВСТУПЛЕНИЕ 1
«ОНА КАЗАЛАСЬ... ОНА БЫЛА» 1
«НА УГЛУ МАЛЕНЬКОЙ ПЛОЩАДИ...» 1
НЕРАВНЫЙ БРАК 1
ТАЙНА 1
У СОСЕДЕЙ 1
ФАКТЫ 1
МАДРИГАЛ 1
ПРООБРАЗ КАРЛЫ ЧЕРНОМОРА 1
ПОРТРЕТ, ИЛИ «ЗАГАДКА МАЕВСКОГО» 1
«ДОМИК В КОЛОМНЕ» 1
МАГИЧЕСКИЙ КРИСТАЛЛ 1
ОЖЕРЕЛЬЕ МАРИИ АНТУАНЕТТЫ 1
ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ 1
«ЗАГАДКА МАЕВСКОГО» 1
ДИАЛОГ С ОППОНЕНТАМИ 1
ДОСАДНЫЕ НЕТОЧНОСТИ ХОРОШЕЙ КНИГИ 1
«ХОТЯ КРУПИЦУ МОГ НАЙТИ» 1
ВЕРА МОЛЧАЛЬНИЦА 1
БЫЛЬ ИЛИ ВЫМЫСЕЛ? 1
ЭПИГРАММА 1
КОММЕНТАРИИ 1

ВСТУПЛЕНИЕ
Публикуя эту рукопись почти через 10 лет после смерти автора, испытываешь чувство как бы двойной от­ветственности: и перед ним самим, уже не имеющим воз­можности участвовать в публикации и вносить соответ­ствующие коррективы, и особенно перед памятью Александра Сергеевича Пушкина, жизни и творчеству которого посвящена книга.
Такая двойная ответственность подчас заставляла колебаться в праве наследников отдать незавершенный до конца труд моего покойного брата на суд общественности. Однако сомнение разрешились в пользу издания книги. Чи­тателю, в том числе и профессиональным пушкинистам, думается, будет интересно познакомиться с оригинальны­ми идеями автора, само возникновение которых стало воз­можным лишь благодаря совершенно исключительному стечению личных жизненных обстоятельств, объективно недоступных никому из современных биографов Пушнина и исследователей его творчества.
Содержание и выводы книги в свое время получили одобрение у многих, познакомившихся с рукописью, в част­ности, у таких известных пушкинистов, как А. Тархов и Я. Певзнер. Но, может быть главное, на мой взгляд, почему рукопись заслуживает опубликования, заключается в ее общей идее, решительно опровергающей представление о Пушкине, как о ветреном легкомысленном человеке, и утверждающей, что несмотря на все увлечения поэта, в его душе жила одна привязанность, зародившаяся на пороге юности и сохранившаяся почти на всю жизнь, постоянно питая его творчество, наполняя его поэзию светом, гру­стью и глубокой серьезностью, без чего ведь и не бывает подлинно высокого искусства.
Из уважения к автору рукопись публикуется в том ви­де, в каком она осталась после его смерти, не позволившей довести работу до полного завершения. Поэтому же и все временные ссылки оставлены без изменения, как и псевдо­ним, которым автор пользовался при жизни.

Олег Буткевич

«ОНА КАЗАЛАСЬ... ОНА БЫЛА»
«Так сердце, жертва заблуждений
Среди порочных упоений
Хранит один святой залог,
Одно божественное чувство...»1
А.С. Пушкин
(Все последующие эпиграфы взяты так же из сочинений А.С. Пушкина.)

«В жизни Пушкина была любовь, необычайная по силе, длительности, влиянию на всю жизнь и им самим никогда не названная, утаенная...» Так писал Юрий Тынянов в своей статье о безыменной любви поэта.2 Как известно, пред­положение Тынянова не было новым. За минувший век пушкинистами в числе прекрасных современниц поэта, ко­торые могли претендовать на его «тайную» привязанность, были названы: княгиня Голицына и Мария Николаевна Ра­евская, Наталья Кочубей и Софья Потоцкая, компаньонка Раевских Анна Ивановна и Екатерина Андреевна Карамзи­на...3
И несмотря на то, что ни к одной из них любовь Пушкина не была бесспорно доказана, сама убежденность исследова­телей в существовании этого «утаенного» чувства поэта еще и еще раз подтверждает правоту слов того же Тынянова о том, как ложно... представление о Пушкине как о ветре­ном, легкомысленном, «беспрестанно и беспечно меняющем свои привязанности человеке...».4
Мне самому не приходилось заниматься исследованием биографии Пушкина. Это не моя профессия. Просто, как и со многими из нас, он «вечным спутником» прошел со мной через все прожитые годы. Но ... Это «но» возникло совер­шенно случайно, следствием интереса к семейной старине, к жизни и судьбам давно ушедших предков. В результате архивных розысков я неожиданно обнаружил ряд неизвест­ных мне прежде однофамильцев, живших в прошлом веке и ранее в Петербурге и в Казанской губернии. И тут стала открываться интереснейшая история, имеющая, как мне ка­жется, непосредственное отношение к сказанному выше.
Впрочем, как говорится, судите сами.
В середине семидесятых годов большой интерес москвичей вызвала открывшаяся в Третьяковской галерее выставка «Неизвестные и забытые портреты конца XYIII - середины XIX веков». Там, в ряду других прекрасных полотен, вни­мание посетителей привлекал портрет молодой женщины, сидящей на веранде, в кресле, на фоне деревьев старого парка. Голубое платье с наброшенной поверх кружевной накидкой, обнаженные плечи, нитки крупного жемчуга от­теняли шею; темноволосую голову венчал красный тюрбан, украшенный золотой полосой, бахромой и перьями. Клас­сически правильные черты лица, разлет бровей над синими глазами со спокойным, пожалуй, чуть грустным выражени­ем, улыбка, затаившаяся в уголках губ... Такой смотрела она на зрителей с полотна, подпись под которым была предельно лаконична - Стройновская. Художник неизвестен, время - первая половина прошлого века. А вскоре газета «Литера­турная Россия»5 опубликовала заметку об этом портре­те, в которой искусствовед и знаток иконографии пушкинского окружения Л.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51