Нельзя надсмехаться над женщинами. Они тогда полностью теряют рассудок и оказываются способны на всякие безумные глупости. Даже самые рассудительные из них.
Ольга поджала губки и заявила:
– Я знаю лучший способ, - и прежде, чем я смог ей помешать, рванула кислородный шланг. Одним движением перерезала его и чиркнула электрическим кабелем рядом со стеной.
Полыхнуло мощно. Не тот жалкий костерчик, который я собирался разжечь. Пламенем охватило весь коридор по периметру. И оно пошло на нас. Ольга затравлено глянула на огонь, потом на меня, а потом на так и не открывшиеся стены.
Какая-то нереальность виделась в происходящем. Что-то связанное с растяжением времени. Я видел, как мельчайшие крупинки обшивки исчезали, превращаясь в яркие искры и серый пепел, как струя чистого кислорода обдувала пламя, и от этого оно взметывалось выше и выше, как обнажались металлические конструкции и нагревались сначала до вишневого цвета, а потом до янтарного и белого.
Страшно.
Ольга открыла рот и вдруг завизжала, перекрыв гул огня. Словно в ответ на это, с потолка ударили струи пламягасящего порошка, а прямо рядом с нами распахнулись створки грузовой кабины, и вежливый женский голос сказал:
– Аварийный спуск на поверхность. Прошу всех занять места. Начинаю отсчет. Десять, девять, восемь…
Я вскочил в кабину, дернул за руку визжащую Ольгу, задраил шлюз и прыгнул в кресло. Сразу вслед за этим кабина ухнула вниз.
Это только так называется - спуск. На самом деле включается ракетный двигатель и с начальной скоростью около полутора тысяч метров в секунду кабина летит к поверхности. Стопорные захваты отстреливаются, а для мягкого приземления используются сначала тормозные двигатели, а потом и система парашютов. Хотя мягкой посадку назвать сложно. Но, по крайней мере, к ней можно нормально подготовиться - полет длится шесть часов.
Удобств в грузовой кабине никаких: лишь запас кислорода на случай аварии и амортизационные кресла. Ни еды, ни питья, ни хорошей видимости, ни прочих развлечений. Выжить можно, если не впадешь в панику. А для этого надо, всего лишь, занять себя делом. Птичек посчитать, цветочки поразглядывать. Ах, это я говорил про плохую видимость? Но даже она лучше, чем вообще никакой.
Нет, флору и фауну не различить - она всё равно ближе ко дну океана. Можно полюбоваться на соседние кабины, мерно падающие в аварийном спуске. На посадочную платформу. На поселок людей при биологической станции. Наверно, они весьма удивляются спуску большинства кабин одновременно. Ну да, одна поднимается, чтобы вернуть на орбитальную станцию туристов.
Интересно, локализовали пожар? Погасили его? Как там себя повели миротворцы? Прочесали все помещения станции, прежде чем обратить внимание на странный старт лифтов? Неизвестно. Надеюсь, и не узнаю этого.
Забраться в кресло и отдохнуть, забыться. Не видеть, не смотреть. Не думать, что может произойти за шесть часов спуска. Всё, что угодно.
Но так, чтоб это нас не коснулось.
Дымный след и клубы огня и дыма недалеко от дальнего лифта. Я вздрогнул и отшатнулся от окна. Ольга наоборот, придвинулась с интересом:
– Это что, а?
– Стреляют.
– Кто?
– С межпланетника, - и, чтобы предупредить ее вопросы, добавил. - Лифты сбивают. Наверняка поняли - куда мы делись.
Ольга недоверчиво посмотрела на меня и спросила:
– Они что, серьезно?
– Серьезнее некуда, - сумрачно ответил я.
– Но ведь мы можем погибнуть… - Ольга растерялась.
– Разумеется, - я крепко сжал зубы. - Не думай об этом.
– Я и не думаю, - тихо сказала Ольга, прижимаясь к окну лицом.
Стрельба велась прицельно - по несущим лентам. По две ракеты, нацеленных в середину каждой. А то, что на них висели кабины лифта, аварийно спускаемые на поверхность, только раззадоривало стрелков.
Ракеты взрывались в воздухе, дергая кабины, выгибая ленты, снося их в сторону, испытывая на прочность и гибкость. Почти каждый выстрел достигал цели. Кабины приостанавливались на мгновение, а потом, набирая скорость, неслись к поверхности. Некоторые раскрывали парашюты, но материя легко распарывалась очередной ракетой. Если бы кто-нибудь ехал в них, спасения не было бы.
Я всё ждал, когда же попадет в нас. Но цели выбирались неспешно, и поражаемая область приближалась к нашей кабине неторопливо, но неотвратимо.
Логика их была понятна: неизвестно, в котором лифте мы спускались, но человек при испуге всегда старается убежать от опасности как можно дальше. Так что обрушение они начали с дальнего от реперной станции лифта.
Мы с Ольгой молча смотрели, как приближается посадочная платформа. Кабина тормозила перед посадкой, а я торопил ее про себя: "быстрей, быстрей!", лишь бы не успели влепить по нам ракетой. Очень хотелось оказаться на чем-то твердом, а не чувствовать себя подвешенным за тоненькую многокилометровую нить, грозящую в любой момент оборваться.
Мы успели коснуться платформы. Жесткая посадка.
Лопнула очередная несущая лента - уже соседнего лифта. Верхний ее конец, к которому была прицеплена орбитальная станция, заполоскал, сносимый стратосферным ветром. Нижний - ослаб, с него соскочили направляющие кабины, и она, ничем не поддерживаемая, полетела вниз.
Белым росчерком по голубому небу скользила оборванная несущая лента. Красным дымным шаром падала кабина. Она раскалывалась там, наверху, и мелкие осколки летели метеоритным дождем. Раскаленными брызгами металла по водной глади Зельде. Громыхая, яростно шипя, вздымая громадные стоячие волны, останки кабины рухнули на планету.
Посадочную платформу несколько раз подняло и бросило вниз - раз за разом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88