И такова была судьба большинства Карловых замыслов: он успел реализовать лишь горстку из них, а прочие унес с собой в могилу. Мы обязаны неустанно отдавать дань уважения его памяти: без него не было бы ни вас, ни меня, ни нашего города. Ни Братства Тела Господня.
– Я мог бы догадаться. Епископский кафедральный собор в Страсбурге, Кельнский собор – их же построили масоны! Значит, вы хотите уверить меня, что часовня Тела Господня тоже была сооружена ими?
– Вовсе нет, никакие мы не масоны, никакие не вольные каменщики. Мы свободны в тех границах, что определяет нам Бог, государь и круг – один из наших символов. Он означает, что мы обязаны охранять постройки, воздвигнутые нашими предками.
– Кажется, вы говорите об охране памятников культуры. Но кого же вы числите вашим государем?
– Должен признаться, что с государем в последнее время дело обстояло не лучшим образом. Но положение вот-вот исправится. Что же касается охраны – вы и сами догадались, о каких храмах идет речь.
– Я насчитал шесть.
– Шесть? Вы всерьез думаете, что мы могли бы выбрать это дьявольское число?
– Да, я знаю, что их семь. И могу даже назвать этот последний. Несуществующая часовня Тела Господня.
– Надо же, – проворчал Прунслик и отвесил шутовской поклон.
– Я знал, что вы наш, – радостно сказал Гмюнд. – Знал с самого начала. Обруч с подвешенным внутри молотком, циферблат с часовой стрелкой, часы с маятником; бесконечное Время и прибор, делящий его на отрезки, равные человеческим жизням. Вам никогда не снился такой сон?
– Снился. Но это был не сон… а что-то другое.
– Ваша уникальная способность видеть прошлое. В поисках таких, как вы, я объездил весь мир, и в конце концов нашел вас, лучшего из вам подобных, на древней родине моих предков. Не верю, что это простая случайность.
– Не понимаю, как вы сумели отыскать меня.
– Мне помогла Розета. Она почувствовала это в вас. У нее тоже есть подобный дар – сны, зарождающиеся в вашем и ее сознании, объясняются одной и той же причиной; так, во всяком случае, утверждает некая средневековая теория. Это дурные сны, и все же они истинны. Ваше второе, сокровенное, осязание помогает вам отличать правду от лжи, и правда открывается вам в словах и образах. Такие же видения посещали святого Августина, в своем трактате их описывал Исидор Севильский. Ничто не ново под луной.
– Обруч и молоток – такие символы мог избрать только тоталитарный режим.
– Милый мой мальчик, – веско произнес Гмюнд – вам придется смириться с тем, что наше братство всегда было против демократических принципов. Наш путь ведет назад. Нет, не в ад, только суеверные люди боятся этого – они привыкли к прогрессу, будучи уверены в том, что можно двигаться лишь вперед. Заблуждение, достойное сожаления. Необходимо открыть им глаза.
– И как же это представляет себе ваше братство? Люди не должны жить свободно?
– Свободно! – рявкнул он возмущенно. – А что такое свобода? Оковы, которые мы не видим; вот почему мы то и дело спотыкаемся, вот почему то и дело падаем. Я предлагаю лучшую жизнь в феодальной стране, единолично управляемой государем, которого для начала изберут. Пускай плебс сделает свой выбор – если господин умен и у него есть деньги, то чернь выберет именно его. Двадцатый век – наилучшее тому доказательство. Я говорю о другом: светскую власть – королю, духовную – Церкви, пусть все знают свое место. Абсолютная же власть принадлежит Богу.
– Какую именно Церковь вы имеете в виду?
– Разумеется, всеобщую. Монархия в тысячу раз лучше демократии. Демократия динамична и стремительна, она учитывает непрестанный рост всего мыслимого и немыслимого, живет культом нового. Как это безобразно! Как неверно! Как противоречит всем законам мироздания! Эта самая болтливая демократия, воспевающая просвещение, благосостояние и целесообразность, завела нас сюда – в конец эры западного человечества. Конец этот готовился долго; кто знает, когда именно было положено ему начало. Возможно, в те времена, когда рушили пражские монастыри и переделывали их в сумасшедшие дома; в тот день, когда надгробными камнями, выломанными из стен священной часовни Тела Господня, вымостили Конский рынок – по приказу холуев Иосифа. Разве можно удивляться тому, что площадь с тех пор проклята; что она превратилась в сточную канаву под названием Вацлавак? Неужели тут обошлось без Антихриста? Просвещенный император озаботился отменой рабства – но не было ли это ошибкой? Либо – не поступил ли он так лишь для того, чтобы полтора столетия спустя власть захватили два самых страшных в истории тирана? Грубияны-простолюдины, мстившие за свое униженное и оскорбленное эго? Благородная кровь не позволила бы пойти на такое! Она не позволила бы наступить этому нечеловеческому, можно даже сказать – бесчеловечному двадцатому веку. Он – лучшее подтверждение тому, что незнатные управлять не могут.
Сейчас мы обязаны отсрочить миг гибели. Замедлить развитие. Остановить его, заморозить. Монархия предлагает медленное плавное течение, уважение к старине, любовь к традициям. Неизменность. Порядок. Покой. Тишину. Время. Океан Времени. Золотой век монархии всегда знаменовал собой лучшие отрезки нашей истории. Четырнадцатый век – и сразу после этого век девятнадцатый. Ах, если бы я, подобно вам, умел в любой момент возвращаться в них! Вы не представляете, как жалею я о том, что родился так поздно – среди этого ада мучительной электронной техники. Но я хочу рассказать вам о клубе, в который мы нынче вас принимаем. Пожалуйста, ешьте, вечер нам предстоит длинный.
Он взглянул на часы и дважды нетерпеливо стукнул тростью о пол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100