Столик опасно наклонился, жена Сэма вскочила, слезы выступили у нес
на глазах Схватив щенка, она выбежала из комнаты.
- Я пойду к ней, - сказал Сэм, вставая.
- Иди, Сэм, и устройте себе выходной. Отвези ее в город, сходите в
кино.
- Пожалуй, я так и сделаю, - сказал Сэм и вышел.
Высокая фигура села снова, двигаясь при этом, как человек; откинулась
на спинку, как и прежде, с руками на подлокотниках, и замерла. Ладони были
идеальны по форме, но какие-то странные; что-то неестественное было в
ногтях. Каштановые, гладко зачесанные волосы над маской - это парик; уши
были из пластика. Синеску нервным движением натянул свою марлевую маску на
рот и нос.
- Я, пожалуй, пойду, - сказал он, вставая.
- Хорошо. Я хочу еще показать вам машинный зал и секцию научных
исследований, - согласился Бэбкок. - Джим, я скоро вернусь. Нам нужно
поговорить.
- Пожалуйста, - ответила неподвижная фигура.

Бэбкок принял душ, но рубашка у нею вновь была мокрой под мышками.
Тихоходный лифт, зеленый ковер. Холодный, затхлый воздух. Семь лет работы,
кровь и деньги, пятьсот лучших специалистов. Секции психологическая,
косметическая, медицинская, иммунологическая, серологическая, научная,
машинный зал, снабжение, администрация. Стеклянные двери. Квартира Сэма
пуста; он с женой поехал в город. Ох уж эти психологи. Хорошие, но лучшие
ли? Трое первых отказались сотрудничать. "Это не обычная ампутация, этому
человеку ампутировали все".
Высокая фигура даже не дрогнула. Бэбкок сел напротив серебряной
маски.
- Джим, поговорим серьезно.
- Плохие новости, а?
- Конечно, плохие. Я оставил его наедине с бутылкой виски. Поговорю с
ним перед отъездом, но Бог знает, что он там наговорит в Вашингтоне.
Слушай, сделай это для меня и сними маску.
- Пожалуйста. - Рука поднялась, взялась за край маски и стянула ее.
Под маской скрывалось загорелое лицо с точеными носом и губами, может,
некрасивое, но нормальное. Довольно приятное лицо. Только зрачки были
слишком велики и губы не шевелились, когда он говорил. - Могу снять все по
очереди. Это что-то изменит?
- Джим, косметическая секция билась над твоим лицом восемь с
половиной месяцев, а ты заменяешь его маской. Мы спрашивали, что тебе не
нравится, и были готовы изменить все, что ты захочешь.
- Я не хочу разговаривать на эту тему.
- Ты говорил что-то об ограничении фондов. Это была шутка?
Минута молчания.
- Я не шутил.
- В таком случае, Джим, скажи мне, в чем дело. Я должен знать.
Эксперимент не будет прерван, тебя будут удерживать при жизни, но это и
все. В списке уже семьсот желающих, из них два сенатора. Допустим,
кого-нибудь из них завтра вынут из разбитой машины. Тогда будет поздно для
дискуссии; мы должны знать уже сейчас, позволить ли им умереть или дать
тело, подобное твоему. Поэтому мы должны поговорить.
- А если я не скажу правды?
- Зачем тебе лгать?
- А зачем обманывают больных раком?
- Не понимаю, что ты имеешь в виду, Джим.
- Попробуем по-другому. Я выгляжу как человек?
- Конечно.
- Вранье. Приглядись к этому лицу. (Холодное и невозмутимое. За
искусственными зрачками блеск металла.) Предположим, что мы разрешили все
прочие проблемы и я мог бы завтра поехать в город. Ты можешь представить
меня гуляющим по улицам, входящим в бар, едущим в такси?
- И это все? - Бэбкок глубоко вздохнул. - Конечно, Джим, разница
есть, но боже ты мой, так бывает со всеми протезированными; людям нужно
привыкнуть. Возьми, к примеру, эту руку Сэма. Через какое-то время
забываешь о ней, перестаешь ее замечать.
- Вранье. Они делают вил, что не замечают, чтобы не обижать калеку.
Бэбкок опустил взгляд на свои сплетенные ладони.
- Жалеешь себя? - спросил он.
- Не говори ерунды, - загремел голос. Высокая фигура распрямилась,
руки со стиснутыми кулаками медленно поднялись вверх.
- Я заперт в этом. Сижу в нем уже два года, нахожусь в нем, когда
засыпаю и когда просыпаюсь.
Бэбкок смотрел на него снизу.
- А чего бы ты хотел? Подвижного лица? Дай нам двадцать лет, может,
даже десять, и мы решим эту проблему.
- Не в том дело.
- А в чем?
- Я хочу, чтобы вы ликвидировали косметический отдел.
- Но ведь это...
- Выслушай меня. Первая модель выглядела как портновский манекен, и
вы работали восемь месяцев, чтобы построить новую. Эта похожа на свежего
покойника. Ваша цель - как можно более уподобить меня человеку. Постепенно
совершенствуя очередные модели, вы дошли бы до такой, которая могла бы
курить сигары, развлекать дам, играть в кегли, и люди ничего бы не
подозревали. Это вам никогда не удастся, а если даже удастся, то зачем?
- Позволь подумать... Что ты имеешь в виду? Металл?
- Конечно, и металл, но не в нем дело. Я имею в виду форму,
функциональность. Подожди минутку.
Высокая фигура прошла через комнату, открыла шкаф и вернулась с
рулоном бумаги.
- Взгляни на это.
Рисунок изображал вытянутую металлическую коробку на четырех
суставчатых ногах. На одном конце коробки размещалась небольшая головка в
виде грибка на гибком пруте и пучок рук, заканчивающихся зондами,
буравами, держателями.
- Для работы на Луне.
- Слишком много рук, - сказал Бэбкок. - Как ты будешь...
- Нервами лицевых мышц. Их много. Или вот это. (Другой рисунок.)
Контейнер, подключенный к пульту управления космического корабля. Космос -
идеальное место для меня. Стерильная атмосфера, малая гравитация, я могу
добраться туда, куда человек не доберется, и сделать то, чего человек не
сможет никогда.
1 2 3 4