Во всех отношениях, думал он, это победа разума над
сентиментальностью, науки над колдовством. Это исторический триумф
единственного значения.
Он посмотрел на Пембана, все еще одиноко сидящего в углу комнаты.
Лицо маленького человечка посерело. Он сгорбился, он уставился в никуда.
Спенглер наблюдал за ним, чувствуя внутри себя пустоту, а не гром
триумфальных фанфар. Так было всегда, когда он побеждал. Пока длилась
борьба, Спенглер был сосудом, наполненным ненавистью; когда же борьба
завершалась, когда его эмоции завершали свою работу, они вытекали из него
и оставляли его в покое. Иногда даже трудно было себе представить, как он
мог считать побежденного врага такой важной фигурой, как он мог взрываться
от бессилия при одной мысли о том, что этот человек существует. Этот
человек, такой маленький, такой сморщенный, такой очевидно безвредный.
Иногда, как, например, сейчас, Спенглер чувствовал незванное ощущение
сострадания.
Вот так мы работаем, думал он. Каждое следующее дело - всегда очень
важное, единственное, которое существует для нас... а затем, когда оно
закончено, мы удивляемся, почему мы считали его таким важным. Иногда мы
даже не знаем точно, что теперь с ним делать. Но всегда находится новое
задание, всегда есть с чем бороться. Может, это звучит по-детски, но
именно это делает нас великими.
Пембан медленно встал и подошел к полковнику Леклерку, который
энергично разговаривал с Гордоном. Спенглер видел, как Леклерк повернулся
и внимательно стал слушать то, что говорил ему Пембан; затем его брови
выгнулись проказливо, и он покачал головой, приставив палец к сморщенным
губам. Пембан заговорил опять и Леклерк ухмыльнулся, довольный, наклонился
и прошептал что-то пембану на ухо, затем громко засмеялся.
Пембан направился к выходу, проходя мимо Спенглера, он взглянул на
него. Его лицо было все еще серым, но на его губах играла загадочная,
хитрая улыбка.
Он собирается сыграть шутку, подумал Спенглер. Следует отдать должное
его мужеству.
Он внезапно почувствовал себя опустошенным, апатичным, как после
сцены с Джоанной. Он направился к двери, но неожиданное ощущение
беспокойства заставило его заколебаться. Он повернулся и направился к
Леклерку.
- Извините мне мое любопытство, полковник, - обратился Спенглер к
нему. - Но что сказал вам сейчас Пембан?
Глаза Леклерка заблестели.
- Он очень забавный. Он спросил меня, знаю ли я французский, и я
ответил, что да. Я разговаривал на этом языке в детстве, знаете ли. Я рос
в отсталой среде. Ну, потом он спросил меня, правда ли, что на французском
языке слова "pet shop" (зоомагазин) имеют совершенно другое значение, чем
в стандартном английском языке.
Он зафыркал.
- И что вы сказали ему?.. - поинтересовался Спенглер.
Леклерк сделал один из своих экстравагантных жестов.
- Я сказал, что да! Если вы будете считать первое слово французским,
а второе - английским, тогда выражение "pet shop" будет означать... - он
понизил свой голос до драматического шепота, - ...магазин, который продает
нетактичные звуки.
Он засмеялся слишком громко, тряся головой.
- Это же надо такое придумать!
Спенглер криво улыбнулся.
- Спасибо, полковник, - сказал он и вышел.
Это ощущение тревоги - это просто какой-то пережиток, подумал он; уже
нет необходимости беспокоиться о том, что скажет Пембан, о чем он
подумает.
Пембан ждал его в приемной.
Спенглер посмотрел на него, не удивляясь, пересек комнату и сел
рядом.
- Я вас слушаю, мистер Пембан, - просто сказал он.
- Я должен вам кое-что сказать, - произнес Пембан, - что вам
неприятно будет услышать. Может быть нам лучше пройти во внутренний
кабинет?
- Хорошо, - ответил Спенглер и пошел впереди.

Он обнаружил, что шагает по пустынному коридору восстановительного
уровня. С одной стороны располагались комнаты, манящие стереоснимками
трехмерных фильмов, которые можно было посмотреть внутри. Там можно было
поучаствовать в полярной экспедиции на Нереус-6, провести вечер с Эйеши
О'Шонесси, испытать ночные кошмары, посмотреть пантомиму, балет, стать
участником космической битвы. По другую сторону коридора он видел
прозрачные кристаллические оболочки пустых капсул для сна.
Спенглер не знал, как долго он шагал. Он помнил, что он сел в скутер,
но он не знал, ни какое направление он указал, ни как долго он ехал, ни
где он вышел. Его ноги болели, отсюда можно было сделать вывод, что он шел
уже довольно длительное время.
Он посмотрел вверх. Потолок коридора был сделан из стереоскопических
ячеек, и сейчас на нем был представлен вид ночного неба. Глядя на него,
можно было сказать, что ночь ясная и холодная. Небо было цвета черного
агата, и каждая звезда, такая блестящая и острая, как льдинка.
С неба на него уставилось серо-коричневое лицо Пембана. Это лицо
преследовало его с того самого момента, как он вышел из своего кабинета;
он видел его на гладких стенах коридоров; оно было здесь, когда он
закрывал глаза; но звездное небо было особенно подходящим фоном для лица
Пембана. Спенглер подумал, что и звезды имеют его лицо.
Глубокая дрожь пронзила его до мозга костей. Он повернулся и зашел в
одну из комнат снов и сел на покрытую меховой полостью скамью. Дверь сразу
же предупредительно закрылась за ним.
Он заглянул внутрь капсулы, устеленной мягкими подушками и достаточно
большой, чтобы человек мог лечь уютно;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42