Было бы так легко... "Конечно, легко", -
нашептывал голос, - "только попробуй..."
Но глубоко внутри себя он нашел нечто, на что он смог опереться. Он
немного повернулся, что означало, что он остается в ящике, вместо того,
чтобы выйти из него. Пытка продолжалась.
После длительного периода мучений к нему подошла Нэнси и обтерла его
лоб холодной, влажной тряпочкой. Он покосился на нее.
- Все в порядке? - спросила она.
- Конечно, - слабо ответил он. - Нэнси...
- Что, Кип?
- Зажги сигарету.
Она отошла, затем подошла с сигаретой. Он заметил, как дрожат ее
пальцы, когда она подносила спичку к сигарете. Она держала зажженную
сигарету, и это было то, чего ему в данный момент хотелось больше всего на
свете.
- Я передумал, - сказал он. - Ты выкуришь ее.
Через какое-то мгновение она хотела отойти от него, но он попросил:
- Останься здесь. Выкури ее здесь.
Он наблюдал, как светится кончик сигареты, как клубится дымок,
голубой возле горящего конца сигареты и туманно-серый, когда она выдыхала
его. Он вдыхал сигаретный дым и его подвергаемое пыткам тело стало
корчиться от мук голода. Нэнси докурила сигарету почти до конца, и только
тогда он позволил ей наконец отойти.
Новая мысль пришла ему в голову сквозь боль и жажду, и он дал Нэнси
новые указания.
- Принеси бутылку ржаного виски. Нет, пять бутылок. И две кварты
пива. Действуй.
Ее юбка зашелестела, когда она уходила. Кип пробормотал:
- Попробуем алкогольное отравление. Выдержу все. Останусь здесь
навсегда, напившись.
Ее долго не было.
Нэнси влетела торопливо, хлопнув дверью, и со звоном поставила
бумажный пакет на ковер, тяжело дыша. Она посмотрела на него, ничего не
говоря.
- Открой пакет, - скомандовал он.
Она вынула бутылки и поставила их в ряд. Она опять опустила руку в
пакет и достала открывашку для бутылок.
- Нет, - сказал Кип и остановился, чтобы перевести дыхание. - Разбей
их.
Минуту она смотрела на него, а затем взяла по бутылке в каждую руку.
Вытянув руки, чтобы держать бутылки подальше от юбки, она ударила их друг
о друга. В пятой она отбила дно; виски брызнуло ей на лодыжки. Она
отбросила то, что осталось от бутылки, взяла пиво и ударила бутылку еще
сильней. Полетело стекло; Кип слышал, как кусочек стекла застучал внутри
ящика и увидел каплю крови с внутренней стороны лодыжки Нэнси. Она не
заметила ее. Она смотрела на бутылку, которая еще осталась целой, взяла
открыватель и вскрыла пробку, затем перевернула бутылку и держала ее так,
пока пиво не вылилось на ковер.
Кип невольно закрыл глаза. Когда он заставил себя открыть их вновь,
пенистая масса уже впиталась в ковер. Пахло как на винокуренном заводе или
пивоварне; везде валялись неровные осколки стекла и мокрые клочки
бумажного пакета. На ковре было сплошное месиво, и даже более того - это
была чистая инстинктивная квинтэссенция трагедии. Отобранные конфеты,
утопленный котенок...
Мусор, мусор...
Горячие слезы брызнули у него из глаз. Затем он почувствовал спазм
ярости; затем ничего, кроме медленных волн ощущений, которые раскачивали
его онемелое тело.
Кто-то тряс его за плечо.
- Кип, Кип!
Он заморгал и прищурился.
- Что?
- Ты заснул.
- Это хорошо. - Он был в состоянии, как будто ему что-то снилось -
нечто томно-приятное, которое уплывало из него теперь, как мыльные пузыри.
Опасность. Эта ожидающая тишина внутри него... Он потер ладонями лицо. -
Нэнси, дай таблетку. Маленькую, беленькую.
- Подожди минутку. - Она вернулась с таблетками, с двумя, стаканом
воды и соломинкой, которая Бог весть откуда взялась - наверное, она
принесла ее вместе с пивом.
Свет на улице постепенно становился все ярче. Сколько времени он
пробыл в ящике - два часа? Три? Когда-то люди переносили такие пытки
днями, без перерывов. Если они могли вынести эти пытки, то и он сможет.
"Я останусь здесь навсегда, - сказал он им. - "Если вы уйдете и
вернетесь, я опять залезу в ящик. Пока вы будете оставаться во мне, то,
пока я буду жив, я буду подвергать себя этим мукам".
Возникло ощущение давления внутри него... и еще чего-то, какое-то
движение поблизости. Это тревожило; он напрягался, чтобы ощутить, понять,
что это такое, но не мог.
Давление росло.
- Хорошо, молокосос, - сказал один из голосов.
Что-то взорвалось, затем Кип ощутил резкий, сильный порыв
нематериального движения.
Вторая группа жильцов исчезла.
И тут же появилась третья.

5
Когда он так набирался, как теперь, он мог, конечно, все еще слышать
голоса, но они были очень далекими и он не должен был их слушать. Он видел
маленькие голубые лица, невнятно и гневно что-то говорящие время от
времени, когда он забывал о них и смотрел в зеркало над баром. Им очень не
нравилось то, что он не слушал их, но тут уже они ничего не могли
поделать. Они хотели, чтобы он был пьян, по крайней мере так хотело
большинство из них, но им не нравилось, что он при этом становится
несговорчивым.
Забавно, раньше он никогда не любил напиваться. Он мог это сделать,
может быть, один или два раза в году, потому что это ему не нравилось.
Теперь это был образ его жизни, с высоким тонким пением в ушах и мозгами,
легкими, приятными и яркими, как сумасшедшая звезда.
И выпивка был бесплатной, потому что никто вообще не замечал, что он
здесь.
Кип подавился и выплюнул недожеванный арахис прямо себе на куртку, на
старое пятно от спиртного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28