Отключился ли он на час или всего на несколько
секунд, определить было невозможно. Сколько времени еще оставалось до
рассвета? Даруса охватил ужас - ему вдруг стало казаться, что ночная мгла
продержится еще много часов.
Он оторвал кусок от своей рубашки и, кряхтя от боли, стал завязывать
рану. Материя быстро пропиталась кровью, но минимальную защиту повязка
обеспечивать будет. Затем он попытался подняться со своего неудобного
сиденья. Только ценой невероятных усилий калишиту удалось выбраться из
трещины в стене. Все его мышцы болели. Когда он задел раненой ногой за
скалу, боль чуть не свела его с ума. Задыхаясь, он приник к холодному
граниту, дожидаясь пока боль чуть стихнет.
Медленно, дюйм за дюймом, Дарус стал поднимать вверх левую руку.
Скребя разбитыми пальцами по камню, он нашел еще одну небольшую трещину.
Здесь ему пришлось столкнуться с новой проблемой. Оставив раненую
ногу свободно висеть, он попытался, держа ятаган в правой руке, подтянуть
здоровую ногу вверх, но сразу почувствовал, что не сможет удержать вес
всего тела на пальцах одной руки.
Вздохнув, он засунул Кошачий Коготь обратно в ножны - теперь, для
того чтобы лезть вверх, ему были нужны обе руки. Найдя выемку для правой,
он подтянулся вверх и нашел трещину, в которую удалось вставить сапог
левой ноги. Затем он медленно повторил все свои движения.
На сей раз его правая нога ударилась о выступ скалы, и Дарус не
сдержал стопа. Прикусив язык, он припал к жесткому камню, чувствуя, что
начинает терять сознание. Страшная боль раздирала ногу, из глаз хлынули
слезы. Пальцы начали соскальзывать, но Дарус знал, что внизу его ждет
верная смерть.
- Если я отпущу руки, я умру, - шептал он снова и снова, и ему
удалось найти в себе силы, чтобы удержаться. Однако, когда его руки
перестали скользить, Дарус вдруг ощутил, что в мозгу открылся огромный
колодец черноты, который стремится поглотить его.
- Не теряй сознания... не теряй... сознания! - Он отчаянно повторял
эти слова, и, наконец, туман в его голове медленно рассеялся. Тем не
менее, он еще несколько минут оставался в неподвижности, пока не посчитал,
что готов лезть дальше.
Теперь он двигался с величайшей осторожностью, изо всех сил стараясь
уберечь раненую ногу от ударов. Иногда ему не удавалось найти опору для
здоровой ноги, и в такие моменты Дарус подтягивался на руках или ненадолго
повисал на одной, а другой быстро искал новые выступы.
Поднимаясь все выше, он почувствовал, что ужас, охвативший его,
начинает рассеиваться. Покалывание в затылке прекратилось, и вскоре он уже
был уверен, что остался на скале в одиночестве. Теперь его окружала ночь -
не то чтобы уж очень дружелюбная, - но это была всего лишь ночь!
Сколько прошло времени, калишит не знал - время тянулось невыносимо
медленно. Он мог подняться на пятьдесят футов, или пятьсот. Все кошмарное
восхождение было смесью боли и терпения, отчаяния и упорства.
И вот он добрался до вершины. Дарус сразу почувствовал, оказавшись на
плоской каменной площадке, что стена закончилась. Его лицо обдувал ветер,
несущий запахи гниющего леса. Со вздохом облегчения калишит отполз
подальше от края и обнаружил ствол старого дерева, на который можно было
опереться.
Он сел и стал смотреть вперед, в сторону скалы. Ему потребовалось
несколько минут, чтобы убедить себя, что даже чудовище, наделенное
сверхъестественными способностями, не сможет взобраться по этой почти
вертикальной стене.
Дарус взглянул на небо, но оно было пустым и черным Сколько еще будет
продолжаться эта ночь? Он устало достал Кошачий Коготь из ножен, используя
слабое свечение клинка, чтобы осмотреться.
Его окружали одинокие стволы мертвых деревьев - словно лес подполз к
краю скалы, чтобы заглянуть в пропасть. Большие осколки гранита лежали на
земле, и, озаренные слабым светом ятагана, сами стали слегка светиться.
Мягкий лишайник, местами покрывавший камень, придавал небольшой Полянке
уютный вид.
И тут, между стволами, Дарус увидел два немигающих желтых глаза,
медленно приближающихся к нему.

- Где Дарус?
Тристан, одиноко стоявший на страже маленького лагеря, удивленно
обернулся, когда из темноты показалась Робин. Он был уверен, что девушка
спит.
Меч Симрика Хью по-прежнему стоял у камня, озаряя лагерь призрачным
светом. Тристана беспокоило, что этот свет может выдать их
местонахождение, но ночь казалась такой темной, что он не захотел
оставаться с ней один на один. У него даже промелькнула мысль о
собственной трусости.
- Он... ушел. - Тристану не хотелось признаваться, что это он сам
выгнал друга. - Мы с ним поспорили, и он рассердился.
Робин промолчала, но Тристан видел, что она забеспокоилась. Тристану
хотелось поговорить с ней, но он не знал, что сказать. Как объяснить ей?
- Мы поссорились из-за тебя, - неожиданно выпалил он.
- Да?
- Он не мог простить мне, что я оскорбил тебя. Я понимаю это - поверь
мне, я сам не нахожу себе прощения! - Тристан искал слова, ему хотелось,
чтобы Робин посмотрела в его сторону или хотя бы заговорила с ним.
- Дарус... - Но он не мог заставить себя сказать ей о любви калишита.
- Вы поссорились, а потом ты прогнал его? - Слова звучали холодно и
обвиняюще.
- Нет! - Отрицание вылетело у него почти инстинктивно, и Тристан тут
же пожалел об этом. - Да... я прогнал его.
- Что произошло с человеком, которого я так любила?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109