И в политике, среди левых партий только молодежь способна угостить тирана на современный лад: ножом, бомбой или автоматной очередью.
Через два дня после ссоры Олэн вернулся к Бенедит. На двери висел прикрепленный кнопкой конверт с надписью: «Для тебя».
Франсуа распечатал письмо: «У консьержки ты найдешь сверток на имя месье Дюпона. Это для тебя. Записка – внутри. Бенедит».
Олэн, нахмурившись, спустился вниз и забрал из привратницкой сверток. В машине он разрезал веревки: норковое манто… Все остальное Олэн узнал из письма:
«Я случайно прочитала статью. И о побеге, и о твоей странной жизни… Возвращаю тебе манто. Не из нравственных соображений, а потому что, продав его, ты выручишь достаточно, чтобы спастись и, быть может, не совершить непоправимой ошибки. Я уезжаю, чтобы разобраться в своих мыслях и чувствах… Трудно поверить, что я тебя совсем не знала, что все было ложью… Все! Даже насчет той аварии… Ты убил товарища, чтобы выиграть гонку? Только ради этого? Ради победы? Но тогда что ж ты за человек, Франсуа?
Бенедит».
Олэн смял письмо и погладил мех. Но его нежность не успокаивала взвинченных нервов. Он убрал манто в багажник, машинально повернул ключ и запрокинул голову. Наглухо закрытые шторы. «Вот и все, что осталось, – подумал он. – Закрытые шторы…»
Франсуа резко рванул с места, подъехал к какому-то бистро и, отыскав в справочнике адрес Габриэля Бриана, помчался на остров Сен-Луи. Машину он оставил напротив дома Спартака.
Был час пополудни. Над головой висел дождь. Олэн вошел в подъезд и, не желая расспрашивать консьержку, сразу направился к лестнице.
К счастью для него, репортер прилепил под звонком визитную карточку. Олэн прижал ухо к двери и прислушался. Услышав женский смех, он быстро отскочил и спрятался в глубине верхнего пролета.
Вскоре дверь открылась и на лестницу вышла темноволосая девушка. Ее приятель заполонил собой едва ли не весь дверной проем. На плече у него висел полный «джентльменский набор» репортера-фотографа. Подхватив девушку одной рукой, он помчался вниз по лестнице. Молодая особа тихонько попискивала. Олэн незаметно пошел следом.
Журналист и его подружка сели в машину с откидным верхом, и Олэн перебежал на другую сторону, к своей «ДС». У моста он догнал парочку и далее неотступно провожал до самой редакции.
Спартак не дал ему времени ни пообедать, ни поужинать. Промотавшись до двух часов ночи, Олэн получил некоторое представление о жизни журналиста, которому платят построчно.
Репортер водил машину, как чокнутый, и Олэн всякий раз пожимал плечами, видя, как он рискует шкурой без особой нужды. Этот клоун, строивший из себя Фанжо на древнем рыдване, действовал ему на нервы.
Наконец, подождав, пока журналист войдет в квартиру, он поднялся и позвонил в дверь. Спартак уже успел лечь. Услышав настойчивое дребезжание звонка, он приподнялся на локте. Трезвон не стихал. Он встал, натянул на голое тело черные пижамные штаны и пошел открывать.
Олэн толкнул его ладонью, и Спартак отлетел на метр (скорее от удивления, нежели от резкости толчка).
Только тут он заметил пистолет и уже не пытался взвешивать физические данные противника. Дуло затмевало горизонт, ибо то, что могло оттуда вылететь, игнорировало достижения в дзюдо.
Спартак благоразумно отступил, и Олэн закрыл за собой дверь.
– Сядь на пол, – приказал он.
Репортер уселся посреди комнаты. Олэн, не упуская его из виду, заглянул на кухню и в ванную.
– Жену ищете? – вежливо поинтересовался Спартак.
Олэн сел на край кровати под балдахином. В руке он по-прежнему держал пистолет.
– Я холостяк.
– В таком случае предупреждаю: денег у меня нет и никаких государственных тайн я не храню.
Олэн разглядывал репортера, не понимая, что за игру тот ведет.
– Ты меня не узнаешь?
– А что? Разве мы знакомы?
– Олэн… Франсуа Олэн…
Спартак хотел вскочить, но пушка в правой руке гостя посоветовала ему не совершать опрометчивых поступков.
– Фото и впрямь было прескверным, – сказал журналист. – К счастью для вас.
Он смотрел на гангстера во все глаза. Эта встреча казалась ему поистине необычайной. «Если он меня не пристрелит и я сумею сделать приличное фото, это будет нечто. Великолепная возможность прославиться», – подумал репортер.
– Теперь, приглядевшись, я вижу, это и в самом деле вы, – заметил он.
В дверь позвонили. Спартак порадовался, что не дал Фабиен ключа.
Оба молча ждали, пока у гостьи лопнет терпение. Спартак не сдвинулся ни на миллиметр.
– Я пришел не для того, чтобы упрекать тебя за ту статью. Каждый зарабатывает, как умеет. Но то, что ты написал об аварии, – просто блевотина, – заявил Олэн.
– А все остальное? – с самым невинным видом осведомился Спартак.
– В остальном у меня нет возражений. А вот про аварию ты должен напечатать другую статью.
– Я написал так, как мне рассказали. Меня ж там не было.
– Зато я был! – крикнул Олэн.
Он рассказал, каким образом произошел несчастный случай и каким замечательным парнем был погибший гонщик, маленький ирландец, никогда не садившийся в машину без своего талисмана – морской свинки по кличке Шекспир.
Олэн говорил будничным тоном, лишь порой голос слегка понижался, и Спартак чувствовал, что рассказчик волнуется.
– Можно мне кое-что записать? – спросил он.
Олэн встал.
– Где у тебя бумага и карандаш?
Спартак указал ящик стола, и Олэн бросил ему ручку и блокнот. Журналист начал что-то царапать, прижав блокнот к коленке.
– Можешь сесть за стол, – предложил гость, убедившись, что поблизости нет никакого оружия.
Спартак устроился поудобнее и стал засыпать Олэна вопросами о жизни команды гонщиков, путешествующих по всему миру по контракту с клубом второй зоны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51