Хотя вообще познания консьержек просто невероятны. Привратницкая расположена на стыке двух дворов, и к Бенедит невозможно войти незаметно.
А может, теперь туда ходить опасно? Олэн подумал, что в первую очередь надо обзавестись «колесами» – это сразу прояснит мозга, и нанял на три месяца «ДС-19».
Желая внушить хозяину гаража большее доверие, он оставил двойной залог и купил кое-какие аксессуары (противотуманные фары и радиоприемник), обещав оставить их потом в машине.
Хозяин поспешил удовлетворить все требования такого щедрого клиента, и Олэн отправился к Бенедит на новой машине.
Из окна он показал ей «ДС», объявив, что продал малютку «альпин» – якобы после аварии он не выносил вида спортивных машин, как и всего, что могло напомнить о тех кошмарных минутах.
Бенедит одобрила решение Олэна. Она рисовала склоненное под ветром дерево на керамическом настенном украшении неправильной формы.
Из динамиков непрерывно текла странная музыка «Голого острова». Таким образом Бенедит создавала особую атмосферу.
Еще не успев снять пальто, Олэн вдруг почувствовал в кармане тяжелый предмет. Пушка Бульдога…
– Вечером ты дома? – спросил он.
– Грец заедет за своим деревом и останется ужинать. Хочешь с ним познакомиться?
– Ты ему уже говорила обо мне? – с напускным равнодушием поинтересовался Олэн.
Бенедит покачала головой и, взяв специальную лампу, стала разглядывать плоды своих трудов.
– Тогда не стоит и начинать, – сказал Олэн чуть суше, чем ему хотелось бы.
Бенедит вскинула глаза. Так она смотрела на тех, кто говорил слишком громко. В санатории тишина было залогом выживания. И Бенедит унесла ее с собой.
– Пожалуй, я покатаюсь два-три дня на новой тачке, думаю, мне полезно ненадолго отправиться куда глаза глядят, – пробормотал Олэн в виде извинений.
– Несомненно. – Бенедит выключила проигрыватель. – Между прочим, я знаю человека, который сумел бы помочь тебе вернуть лицензию международного гонщика.
– Мою лицензию… – пробормотал он.
Олэн инстинктивно поискал глазами, куда бы сесть, но, не обнаружив поблизости кресла, остался на ногах. С пистолетом в кармане он не мог особенно поворачиваться к Бенедит.
– Разве я просил тебя этим заниматься?
– Неужели ты не хочешь снова участвовать в гонках? – удивилась Бенедит.
– Повторяю: разве я о чем-нибудь тебя просил?
Она почувствовала, что невольно задела мужское самолюбие Олэна.
– Но ты кажешься мне таким грустным, растерянным… По-моему, никакая другая профессия тебя не устроит…
– Зря ты так решила!
– Тем лучше.
– И с кем ты говорила обо мне?
– Ни с кем… Я просто спросила, возможна ли такая вещь в принципе…
– У кого?
– Прошу тебя, не разговаривай со мной таким тоном.
Он схватил Бенедит за руки и, сам того не замечая, слишком крепко стиснул. Она закрыла глаза.
– У кого?
– У одного политика.
Олэн разжал пальцы, и Бенедит отступила к окну. Ей было больно.
– Жалеешь меня, да? Гонщик, который не имеет права и близко подойти к трассе, немного стоит, а? Ну, скажи! Давай-давай! Не стесняйся!
Бенедит не раз слышала, как больные от бессилия и отчаяния кричали на жен или мужей, приходивших к ним в санаторий.
– Прости меня, Франсуа…
– Плевать я хотел на их разрешения! И вообще мне осточертело мотаться по кругу, как идиот! Что ты думаешь? Вот возьму и в один прекрасный день куплю себе поле и гараж! Уж там-то мне никто не помешает гонять, сколько влезет! – (Бенедит взирала на него с необычайной кротостью.) – Да, именно, сколько влезет! – завопил Олэн.
Пистолет Бульдога оттягивал карман, за пазухой шуршала свернутая газета. Олэну вдруг захотелось развернуть ее и бросить Бенедит. Пусть знает, что он не раб и не буржуа какой-нибудь и что о нем еще услышат!
Вместо этого Олэн просто ушел. Бенедит еще долго смотрела на дверь, а потом решила нарисовать затуманенные глаза и недоступный им слабый желтый огонек.
На сей раз братья Шварц оказались на месте. Во дворе стояла пятиместная легковушка с каким-то невзрачным типом за рулем.
Олэн поднялся на второй этаж. В углу валялись скомканные газеты. Шварц-младший примерял карнавальные маски и разглядывал коробку с гримом. Старший, поставив ногу на открытую дверцу комода, полировать башмаки.
Олэна с порога неприятно удивила новая жесткость их облика – волосы опять были черными. «Должно быть, я слишком долго видел их белокурыми», – подумал он.
– Выходит, ты теперь самый умный, – не глядя на Олэна, буркнул старший.
– Выходит, так, – отозвался тот.
Младший нацепил маску рогатого чудовища.
– Как видишь, мы обзавелись шофером, – прогудел он сквозь картон.
– Да, видел.
– Мы подумали, раз у тебя башка вспухла от рекламы, ты и на это уже не годен, – пояснил старший.
– И будешь локти кусать, потому как мы устроим фейерверк века, – пробурчал младший, запихивая маскарадный арсенал в сумку.
– А ты тем временем можешь зад подтирать своими газетенками, – фыркнул старший, захлопывая ногой дверцу комода.
Олэн вытащил револьвер Бульдога и пару раз крутанул на пальце. Братцы замерли, не отводя глаз от пушки.
– Знаете, чья это игрушка? – спросил Олэн и, не ожидая ответа, продолжал: – Одного из ваших приятелей, красавчика, похожего на бульдога… При виде его рожи любая баба скинет без всякого аборта.
– И что дальше? – спросил старший, отодвигаясь от брата.
В такие минуты они предпочитали не скучиваться.
– А то, что мне бы не хотелось никаких недоразумений между нами, – ответил Олэн с удивившим его самого хладнокровием. – Надо малость притормозить с глупыми шуточками. Например, избегайте называть меня «О!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51