Тревога в тюрьме начнется не раньше, чем через два часа, но висящая снаружи веревка, а тем более тело Франсуа под стеной, могли привлечь внимание первого же прохожего. Гю и Бернар прошли мимо садовых оград, пытаясь отыскать в темноте хибарку сторожа.
– Здесь, – сказал Бернар.
Беглецы перелезли через забор, выбили хлипкую дверь и сменили арестантские робы на спрятанную внутри домика поношенную одежду. Гю повесил на плечо сумку и засунул в нес валявшиеся на полу тряпки. Бернар подобрал лежавшую рядом бутылку и поставил ее в сумку Гю, оставив горлышко торчащим снаружи.
– Я знаю, что обычно ты пьешь шампанское, – сказал он, – но в этой дыре оно выглядело бы слишком непривычным.
Гю улыбнулся, чувствуя себя помолодевшим.
Они собирались расстаться. Каждый должен был уходить своим путем, по заранее подготовленному маршруту. На душе Гю было тяжело – ведь они могли больше не встретиться.
– Знаешь, я жутко сдрейфил на этой чертовой крыше, – признался Гю. – А когда Бельгиец рухнул вниз…
Бернара смутила откровенность Старого Гю.
– Чего об этом говорить? – отозвался он. – Мы выбрались, а это главное.
Они скатали тюремные робы.
– От этих шмоток надо избавиться, – сказал Гю. – Оставим их сторожу.
– Вряд ли он будет хранить это барахло. С радостью отнесет легавым, как только они обьявят о побеге.
Гю сунул сверток в пустой ящик и отодвинул его ногой.
– Это его дело, – сказал он и тихо открыл дверь, чтобы осмотреться.
Вокруг было спокойно. Они перелезли через забор, и Бернар, знакомый с местностью, повел товарища через лесок к месту, где железная дорога делала поворот.
– Уже скоро, – сказал Бернар. – Сейчас должен подойти поезд. Мы его услышим.
Они залегли за деревьями. Ночи в ноябре нежаркие, но их это не беспокоило.
– Потом я советую тебе ехать на междугородних автобусах, – сказал Гю. – Почаще делай пересадки.
Он говорил с Бернаром так, будто они уже расстаются – так ему было легче. Думать о расставании как о чем-то предстоящем в будущем было невыносимо. А ведь всего неделю назад, когда Гю еще не мог предположить, что Бернар спасет ему жизнь, он ни в коем случае не собирался вести его в свою берлогу. Для него самого было загадкой, как он поступит, если Бернару будет некуда идти. Но Бернар знал, куда отправиться, так что вопрос отпал сам собой.
Со стороны железнодорожного полотна послышались скрежет и громкий стук.
– Вот он, – сказал Бернар. – Товарняк должен быть очень длинным.
Гю тяжело встал – затекли руки и ноги – и посмотрел на Бернара.
– На этом повороте поезда еле ползут, – сказал тот, заметив беспокойство Старика.
Они пропустили локомотив и треть состава, который все больше сбавлял ход на крутом подъеме. Увидев вагон с приоткрытой дверью, Бернар бросился к поезду, открыл дверь шире, ухватился за нее правой рукой, левой рукой оперся в пол, вскочил в вагон и уселся на краю, свесив ноги.
Гю продолжал бежать по насыпи. Бернар еще немного отодвинул накатывающуюся на него дверь, встал на колени и, протянув правую руку Старику, втащил его в вагон.
– Я подыхаю, – прошептал Гю, упав на мешки.
Если бы ему снова пришлось убегать, он не смог бы пробежать даже десяти метров.
Бернар подумал, что если Гю поймают, тому уже никогда не удастся совершить побега.
Поезд увозил их от Кастра и его гнилой тюрьмы. Вагон, в котором они оказались, был пуст. На полу валялись только пустые старые мешки, да в углу была набросана кучка сухой соломы.
– Мы едем в Эро, – сказал Бернар.
Состав невыносимо медленно тянулся среди полей. Гю подумал, что, пожалуй, им лучше было бы угнать машину.
– Если они остановят этот «скорый» и обыщут его, нам хана. – сказал он.
– Пересидим одну-две станции, и я выйду на разведку, – ответил Бернар. – Нам не стоит особенно светиться.
Он посмотрел на свои сандалии. «Они выдержат переход через Черную Гору», – подумал он. Поезд уже взбирался на нее. Армейская служба Бернара проходила именно в этом районе, а поскольку престиж военной формы у местных девушек был невелик, ему в поисках развлечений пришлось «обследовать» всю округу.
Гю лег на живот, приподнял плечи и голову, уперся локтями в пол и улегся подбородком на два сведенных вместе кулака.
– Ты все еще хочешь пробираться в Марсель? – спросил он.
– Да, – ответил Бернар. – Оттуда легче всего смыться за границу. Мне надоела эта поганая страна. Я не хочу доматывать оставшиеся десять лет.
– Если собираешься бежать дальше, то это хороший город, – согласился Гю. – Но если ты думаешь там остаться…
– Я не так знаменит, как ты, – заметил Бернар.
– Знаменит или нет, это роли не играет. Ты заходишь в квартал Опера, а уже через два дня легавые знают, что ты там.
Бернар пожал плечами.
– Ты держишь меня за фраера, который станет болтать о своих делах?
Ему было всего двадцать пять, и Гю засомневался, стоит ли продолжать этот разговор.
– Рано или поздно ты обязательно встретишь какого-нибудь обычного нормального парня, – сказал он наконец. – Так всегда бывает…
– И что с того? Это не значит, что он заложит меня легавым.
– Ты меня не понял, – объяснил Гю. – У него окажется друг, и не один. Все – нормальные ребята, никаких стукачей. Но скоро до легавых дойдет, что в их районе появился новенький. Сечешь?
– Только это и делаю, – сухо ответил Бернар.
Он подошел к двери и отодвинул ее. Начало брезжить бледное осеннее утро. Поезд, в который уже раз вынужденный вскарабкиваться на крутой склон, снова замедлил ход.
Полей вокруг как не бывало. Вся прилегающая к железной дороге местность была покрыта пока еще красивым осенним лесом. На Бернара вдруг накатило лирическое настроение, ему захотелось целиком раствориться в окружающей природе…
Старик достал его своими нотациями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55