«Наверное, уже на дне», – понял Чарлз. Сам он за свою беспечность отделался легко: японец перебил тягу управления рулями поворота и разбил два прибора. Ноги летчика болтались на педалях, не чувствуя нагрузки. Но это было не так опасно. Разворачиваясь кренами, Чарлз зашел на посадку и, убрав газ, тяжело уронил «лайтнинг» на летное поле, покрытое заплатами засыпанных воронок.
«Откуда взялись эти «ирвинги»?» – думал Чарлз, подруливая к пустому капониру, на который ему указал флажком солдат с автоматом на шее. Когда выключил моторы и открыл фонарь кабины, услышал грохот недалекого боя.
– Японцы в пяти километрах севернее Аслито, – пояснил солдат. – Там живые, а мертвые кругом. Еще не успели убрать. – Он показал флажком на распластанную фигурку в хаки, лежавшую в траве метрах в двадцати от капонира.
Чарлзу сразу вспомнился удар в бронеспинку. По счастливой случайности он остался сегодня жив: слишком издали открыл огонь японец, подойди он поближе – бронеспинка могла не выдержать. Чарлз почувствовал страшную усталость, хотел было повалиться под плоскостью, но увидел, что к его самолету подъезжает джип с Робертом Харрисом.
6
Это был их последний рассвет. Чуда не произошло, хотя люди, пожалуй, никогда в своей жизни не молились богам так искренне.
Японский флот не дошел к ним на выручку.
Жалкие остатки гарнизона острова, раненые, женщины и дети, остались теперь лицом к лицу с сильным, великолепно оснащенным противником, прикрытым авиацией и главными калибрами многочисленных кораблей.
В руках японцев сохранился лишь клочок северной оконечности острова – мыс Марпи – да расположенный поблизости от него аэродром Банадеру, где заняли оборону последние солдаты, которые еще могли держать в руках оружие. Они закрепили на возвышенности «Флаг-Солнце», решив умереть под его сенью.
Американцы появились в призрачном свете зарождающегося дня. Их было много. Впереди, покачиваясь на неровностях, двигались танки. Они легко смяли жидкую цепочку японской обороны.
– Пробил наш последний час! – сказал жителям острова Macao Кавамура. Он совершенно поседел после гибели транспорта «Асама-мару». Взгляд его на секунду задержался на облаке дыма, растекающемся над Гарапана. Там в огне гибло его богатство, там, на дне Гарапанского рейда, покоилась его жена.
– Дальше отступать некуда, – заговорил стоявший рядом с Кавамура командир разгромленной пехотной дивизии, поддерживая правую, забинтованную руку. – Флот не пришел за нами. Мы дрались до конца. Теперь нам остается умереть пристойно. Помолимся!
Все, кто мог это сделать, даже тяжелораненые, со стонами обратились лицами в сторону своей далекой родины и начали молиться.
– Прощай, Япония! – воскликнул раненый генерал и, поднеся к виску левую руку с пистолетом, нажал на курок. Выстрел этот послужил сигналом к началу убийств и самоубийств.
– Прощайте, отцы и матери! Банзай! – раздавались выкрики, заглушаемые пистолетной стрельбой. Через минуту многие лежали мертвыми.
– Помогите нам! – просили раненые, кто не имел при себе оружия, с трудом поднимаясь на колени и покорно вытягивая шеи. Какой-то молодой прапорщик с забинтованной головой, весь забрызганный кровью, с тяжелым придыханием рубил головы…
Женщины и дети с ужасом в глазах наблюдали за этой сценой.
– Любимые сестры, – обратился к ним Macao Кавамура, принявший на себя губернаторские полномочия три дня назад, после гибели официального правителя Марианских островов, – я знаю, многие из вас принесли клятву не даваться живыми в руки американской солдатне на поругание. Предпочтем славную смерть бесчестью и вечному позору. Наступил момент исполнить наш долг. Лучшие сыны Ямато уже сделали это и ушли в мир вечной справедливости и благоденствия. Очередь за нами.
Американские солдаты были совсем близко. Уже отчетливо просматривались их каски, покрытые матерчатыми сетками, и непривычно короткие автоматы. Кавамура рывком снял с себя вакагину. Обнажившись до пояса и став на колени лицом на север, нащупал на шее яремную жилу. Он должен безошибочно найти ее потом, когда будет вспорот живот. Схватив обеими руками рукоятку старинного ритуального кинжала, он двумя резкими движениями сделал широкий крестообразный надрез. Из распоротого живота на землю вывалились внутренности, залитые кровью. По-видимому, Кавамура в этот миг испытывал дикую боль. Но он не позволил себе потерять сознание. У него хватило сил донести кинжал до яремной жилы и полоснуть по ней.
Сэппуку было сделано по всем самурайским канонам. Несколько конвульсий – и тело Кавамура застыло в неподвижности.
Американские солдаты, приблизившись к отвесным скалам мыса Марпи, застыли от удивления и ужаса.
С дикими воплями женщины, прижимая к себе детей, ринулись с обрыва на камни, в кипящую пену прибоя.
Тех матерей, которые задержались на краю обрыва, не в силах сделать последний шаг, сталкивали солдаты.
Когда на обрыве не осталось гражданских лиц, солдаты подорвали себя гранатами.
7
Падение островов Сайпан и Тиниан означало для империи гораздо больше, чем просто потеря территории, заселенной японским населением. С этого времени Япония оказалась внутри, прицельного круга, описанного радиусом действия стратегического бомбардировщика Б-29.
Теперь Штаты получили реальную возможность наносить. систематические бомбовые удары по империи. Американцы достигли того, чего не сумели добиться в Южном Китае, когда строили там дорогостоящие аэродромы.
Стена безопасности империи, возведенная «непобедимым» адмиралом Нагумо Тюити при разгроме Пёрл-Харбора, рухнула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98