В узком кругу старших офицеров «Акаги» он сказал, что полигон на острове Сиоку, который они так упорно штурмовали, является точной копией Пёрл-Харбора – главной базы Тихоокеанского флота США, – расположенного на острове Оаху – одном из островов Гавайского архипелага.
На следующий день четырехмоторная летающая лодка унесла адмирала и его свиту в Токио. А вслед за ней развернулись курсом на метрополию форштевни авианосцев. Исковерканный и выжженный Сиоку, словно дурной сон, исчез за кормой.
Глава третья

1
В середине октября 1941 года «Акаги» и «Кага», сведенные в первую дивизию авианосцев, прибыли в Йокосуку.
Ясудзиро Хаттори, полный радостных ожиданий, с удовольствием смотрел на грязные пятна ила, расплывавшиеся на воде под клюзами авианосца. Ил был поднят со дна бухты тяжелыми якорями. Ну а что такое для моряка якорная стоянка, могут понять только морские бродяги, пережившие долгие разлуки с берегом. А эта стоянка была особенной: она обещала не только отдых от напряженной летной работы, но и двухнедельный отпуск, предоставленный Ясудзиро командиром авиагруппы. За полгода плавания у молодого офицера, лишенного возможности бывать на берегу, скопилась изрядная сумма денег. Свой отпуск летчик мог провести на широкую ногу, не отказывая себе ни в чем. К полудню, закончив все процедуры, связанные с оформлением отпуска, Ясудзиро съехал на берег, опьяненный забытым чувством свободы.
Земля, о которой он так скучал в длинные месяцы плавания, встретила его праздничным осенним нарядом: красными листьями кленов, яркими цветами хризантем и ультрамариновой синевой неба, на фоне которого сиял заснеженный конус Фудзиямы. В душе Ясудзиро звучали музыкой строчки Сугавара:
Те хризантемы белые, что там
Колеблемы вдали приморским ветром,
Все кажутся глазам
В осенний день
Прибрежною волной, а не цветами.
За четверть часа электричка доставила летчика в Токио. Выйдя из-под кирпичных сводов огромного вокзала, построенного в европейском стиле ренессанс, Ясудзиро окунулся в сутолоку многомиллионного города.
Худой и морщинистый велорикша, получивший возможность заработать на обед, энергично нажал на педали. Лейтенант приказал отвезти себя в «Серебряный квартал» – Гиндзу, где он иногда находил себе приют в небольшом, отеле, принадлежавшем госпоже Кабаяси. Увидев своего давнишнего постояльца, госпожа Кабаяси, несмотря на почтенный возраст, встала на колени и почти пропела любезное «О-каэринасай! – С приездом!». Задав несколько вопросов о его здоровье и здоровье родителей, госпожа Кабаяси вручила ему ключ от комнаты, отмеченной иероглифом «луна».
Сбросив обувь, он переоделся в бордовое кимоно из тяжелого шелка и, распорядившись отутюжить свою форму, отправился мыться. Ясудзиро никуда не спешил и целый час блаженствовал в ванной комнате, облицованной черным кафелем. У него пока не было определенных планов, но отпуск он давно решил начать с розыска своей маленькой хиросимской соседки Тиэко Морисава, изучающей курс медицинских наук в частном университете.
Освеженный купанием, он вернулся в комнату и опустился на золотисто-салатовую циновку – татами, – от которой исходил едва уловимый запах высохшей травы. В записной книжке отыскался телефонный номер Тиэко.
Она с детства нравилась Ясудзиро, и хотя они еще не были официально помолвлены, оба знали, что этот вопрос давно решен их родителями.
Тиэко проживала в пансионате на улице Канда, в доме над большим универсальным магазином. Ясудзиро знал этот дом, хотя ни разу в нем не был. По японским нормам морали жених не должен встречаться до свадьбы со своей невестой. Но, поскольку они не были еще помолвлены, Ясудзиро захотелось повидаться с подружкой. Он несколько раз набирал номер, прежде чем чей-то женский голос, принеся тысячу извинений за задержку с ответом, не сказал ему о том, что Тиэко-сан два дня назад выехала в Хиросиму, вызванная телеграммой о болезни матери.
Все воздушные замки рухнули. Нужно было решать, как провести сегодняшний вечер. Вытянувшись на татами, он положил руки под голову и в ожидании, когда принесут отутюженный костюм, стал любоваться висящими на стенах репродукциями Хокусая из серии «Сто лиц Фудзиямы».
Раздался вежливый стук, и в дверях показалась миловидная служанка с его лейтенантским мундиром на вытянутых руках. С изящным поклоном она вручила его владельцу и, зардевшись под пристальным взглядом Ясудзиро, выскользнула из комнаты.
Этот сам по себе малозначащий факт – появление в его комнате молодой и приятной женщины – взволновал лейтенанта… Еще бы – такого никогда не случалось за полгода плавания. В его каюту по ночам заглядывала только любопытная луна. Ясудзиро почувствовал, как его потянуло в веселую компанию. Черт возьми! Как давно он не слышал звона струн сямисэна и нежных мелодий, звучащих в домиках гейш! Как давно он не видел их гибких и грациозных движений, сверканья лукавых глаз из-за играющих вееров!
Только не будет вместе с ним старых соратников и обязательных участников холостяцких попоек Кэндзи Такаси и Хоюро Осада. Не будет и его учителя Моримото, рядом с которым он чувствует себя птенцом. Двое из них ждут своего отпуска на борту «Акаги», а Хоюро обрел покой на дне океана. Летчику стало грустно. Невольно вспомнились стихи:
Внезапный крик, исполненный печали,
Бездушной птицы из осенней дали
Ты знаешь ли?
Привычка жить и находиться в обществе морских офицеров оказалась сильна. Но кто долго грустит в двадцать один год? «Не буду терять скупо отпущенного отпускного времени», – подумал Ясудзиро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98