Здесь несомненно присутствует какая-то мистическая тайна. Сервантес писал свою книгу как пародию на средневековый рыцарский роман, а Дон Кихота, рыцаря Печального образа, создавал как фигуру для осмеяния. Худой, нескладный, в нелепом облачении, непрестанно попадающий в комические и унизительные положения, влюбленный в глупую деревенскую девицу, вознесенную его восторженным воображением на высоту «дамы сердца», во славу которой совершаются подвиги, он вдруг самым непостижимым образом сделался в мировой культуре идеалом рыцарственности и крепости духа.
Ницше называл «Дон Кихота» самой горькой книгой из всех, когда-либо написанных человеком: все, что есть серьезного и страстного в человеке, все, что взывает к человеческому сердцу, говорил он, все это — проявление донкихотства.
Образ Дон Кихота льстит самой человеческой природе. Так, Шаляпин, приступая к работе над ролью Дон Кихота, писал Горькому: «…я думаю хорошо сыграть „тебя“ и немножко „себя“». Хотя, надо заметить, ни тот, ни другой простодушием бедного идальго не отличались. Тот же Горький говорил, что назвать человека Дон Кихотом — это значит сказать о нем самое лучшее.
Иван Тургенев, пожалуй, одним из первых обратил внимание на то, что «Дон Кихот» Сервантеса и «Гамлет» Шекспира появились почти одновременно и сравнил этих двух героев как два устойчивых человеческих типа (статья «Гамлет и Дон Кихот»). Он противопоставил скепсис и рефлексию Гамлета, который сосредоточен лишь на своем «я», «высокому началу самопожертвования», воплощенному в образе Дон Кихота. Собственно, понятия «донкихотство» — как неумеренное бескорыстие и оптимизм, и «гамлетизм» — как бесконечные сомнения, мрачное состояние духа и пессимизм, давно обжились в русском обиходе («Гамлет Баратынский», — писал своему другу-поэту Пушкин).
После выхода первой части романа «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» восхищенная Европа сразу же заинтересовалась личностью Сервантеса. На расспросы о писателе кавалеров свиты французского посла испанский цензор Маркес Торрес, только что подписавший в печать вторую часть романа, ответил, что Сервантес — «старик, солдат, идальго, бедняк». Один из кавалеров недоуменно воскликнул: «Значит, такого человека Испания не обогатила и не содержит на государственный счет?» На что другой кавалер, из французских остряков, заметил: «Если заставляет его писать нужда, дай Бог, чтобы он никогда не жил в достатке, ибо своими творениями, будучи сам бедным, он обогащает весь мир». В достатке Сервантес никогда и не жил, а до смерти ему в то время оставалось чуть более года.
Мигель де Сервантес Сааведра родился, как установлено по записи о его крещении в церкви города Алькала-де-Энарес, 29 сентября 1547 года. Вообще же семья состояла из четырех братьев и трех сестер. Отец их, Родриго де Сервантес, идальго, был вольнопрактикующим врачом. Слово «идальго» означает, что он принадлежал к кругу пришедших в упадок дворянских семей — идальгии, то есть к дворянам, «лишенным состояния, сеньорий, права юрисдикции и высоких общественных постов», хотя еще дед писателя Хуан занимал видный пост в Андалусии и обладал довольно значительным состоянием. Родриго де Сервантес страдал глухотой и дальше лекаря не продвинулся. Мать писателя Леонора де Кортинас также была из обедневших дворян.
Странствующий лекарь в поисках заработков объехал с семьей почти всю Испанию, что с детства обогатило Мигеля де Сервантеса многими впечатлениями. Впрочем, и дальнейшая жизнь, как увидим, во впечатлениях писателю не отказывала. Несмотря на нужду, отец смог дать сыну прекрасное образование. В десятилетнем возрасте Мигель был отдан учиться в коллегию иезуитов, а после ее окончания продолжил учебу в Мадриде у одного из самых известных испанских педагогов того времени — Хуана Лопеса де Ойоса, который стал его первым литературным наставником. Известны написанные Мигелем в то время сонет, эпитафия, элегия и стихотворения.
В 1568 году Сервантес, заручившись авторитетом и рекомендательным письмом своего учителя де Ойоса (где тот называет его «своим дорогим и любимым учеником»), поступил на службу к чрезвычайному послу папы Пия V, приехавшему в Мадрид для выражения соболезнования в связи со смертью испанского наследника. Вместе с ним Сервантес уехал в Италию и с 1569 года поселился в Риме, исполняя у посла должность камерария (ключника), то есть приближенного лица.
Причины, заставившие Сервантеса срочно покинуть Испанию, до сих пор не установлены. Существует версия, будто он убил на поединке испанского дворянина — в литературе о писателе фигурирует сохранившийся приказ об аресте по такому делу некоего Мигеля де Сервантеса. Поединки в то время были довольно распространенным способом для защиты чести.
Через год Сервантес собирает бумаги о своем чистокровном испанском происхождении и поступает в испанскую армию (для чего «чистота крови» являлась непременным условием), расквартированную в Италии, чтобы принять участие в войне с турками, которая шла в Средиземноморье.
За пять лет службы в армии он посетил крупнейшие итальянские города — Милан, Болонью, Венецию, Палермо, выучил итальянский язык, познакомился с итальянской литературой Возрождения — поэзией Данте, Петрарки, Ариосто, с «Декамероном» Боккаччо, с итальянской новеллой и «пастушеским» романом…
Так что известное высказывание Сервантеса, где он называет себя «талантом в науке неискушенным», относится к области шутки. По собственному признанию, он был страстным читателем, а многие литературные ссылки в его произведениях говорят о том, что он хорошо был знаком с античной литературой — Гомером, Вергилием, Горацием, Овидием, прекрасно знал Священное писание и древнюю восточную литературу, без сомнения, любил «Похвалу глупости» Эразма Роттердамского.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33