– Что ты хочешь этим сказать?
– Я не читала Нельсона Олгрена.
– И что?
– Ты сам придумал эту футболку и меня в нее нарядил.
Какое-то время мы шли в молчании, слушая сверчков.
– Запуталась я, – сказала наконец Амариллис. – Что-то не так с этими зазорами.
– Что? Расскажи, я слушаю.
Между тем мы уже подошли к мотелю «Сосны», разыскали наш домик, и Амариллис отперла дверь – ключ оказался у нее в кармане.
– Вот я и дома, дорогой! – Она склонила голову набок и посмотрела на меня вопросительно.
– Что?! – удивился я.
– Тихая гавань, – сказала она. – Наше любовное гнездышко.
Я промолчал.
– Когда мы сюда добрались, я была о тебе хорошего мнения, – продолжала Амариллис. – Но если ты обо мне тоже был хорошего мнения, не понимаю, почему ты запихнул меня в этот притон? Это значит, что на самом деле я тебе не нравлюсь? Или тебе вообще все это кажется сомнительным? Или что?
– Я люблю тебя, Амариллис. Я говорил тебе это и наяву, и в зазорах, и это правда. Но я тоже запутался. Этот мотель просто выскочил из каких-то закоулков подсознания, куда я и заглядывать не собирался. Честно говоря, я не совсем понимаю, что с нами происходит.
– Я просто хотела прийти сюда вместе с тобой, – сказала Амариллис, – потому что дальше по этой дороге есть место, куда я собиралась тебя привести, но еще не совсем была готова к этому. Знаешь, что это за место?
…Черный бархат, серебряная надпись…
– Не уверен, – покачал я головой.
– А по-моему, ты все знаешь. Вот только не уверена, куда мы потом отсюда направимся. – Дождь накрапывал все сильнее, и вот уже настоящий ливень забарабанил в стекло. Крыша в нескольких местах протекала. Я подставил корзину для мусора под самую большую щель; на остальные пришлось плюнуть. К счастью, над кроватью потолок был цел. – Ну, по крайней мере от дождя укрылись, – заметила она. – Худо-бедно.
– Прости меня за этот мотель, Амариллис. У меня и вправду в голове черт знает что творится, но я люблю тебя.
– В таком случае, – и она распахнула мне объятия, – попробуем высушить матрас своими телами. Вдруг получится?
И действительно получилось; по крайней мере, удалось забыть о сырости. Потом мы молча лежали в обнимку, но наконец Амариллис сказала:
– Насчет этого другого места, куда я хотела пойти… У меня такое чувство, что ты его знаешь, но тебе туда не хочется. Я права?
– Сейчас объясню, в чем проблема, – начал я, и тут зазвенел звонок.
– Лучше открой дверь.
– В этой лачуге нет дверного звонка, – возразил я.
– Тем больше оснований встать и открыть. Может, это и вправду что-то срочное.
– Например?
– Например, я – только что из-под дождя.
– А! – сказал я. – Тогда ладно.
И проснулся, и пошел открывать ей дверь.
25. Миска черешен
Она была в желтом плаще, и вода стекала ручьями с него и с широких полей зеленой холщовой шляпы, промокшей насквозь. Парусиновые туфли тоже промокли, и, пока мы целовались на пороге, натекла целая лужа.
– Ты действительно только что была со мной в «Соснах»? – спросил я.
– А ты что, уже забыл? – сладко улыбнулась она, проходя в коридор и оставляя за собой лужицы поменьше.
– Ни в коем случае. Но если ты была со мной в зазоре, ты тоже должна была спать.
– Я и спала. В метро, по дороге от Набережной.
– Но я проснулся от твоего звонка, а перед этим, в «Соснах», ты меня только что заставила встать и открыть дверь. А ведь ты должна была в этот момент уже свернуть сюда с Фулем-бродвей.
– В зазорах такое бывает: ты услышал звонок, а в зазоре задним числом увидел то, что предшествовало этом звуку.
– Все равно странно… Как это сознание может такое вытворять?
– Сознание – самая странная штука на свете.
– Да уж. А знаешь, я ведь не собирался возвращаться в «Сосны», просто хотел вздремнуть немного. И вовсе не пытался затащить тебя в зазор.
– Кто его знает, может, на самом деле и пытался – неосознанно. Ну да ладно. Надеюсь, ты не обиделся, что я вмешалась.
Я поцеловал ее.
– Я просто закрыл глаза и думал об Англии.
– Вот и молодчина. А у меня неблизкий путь за плечами – из самого Мэна, а то и Массачусетса. Горло бы промочить, а?
– Ерша, как обычно?
– Ерша? Это что такое?
– Сначала виски, а потом пиво для догона.
– Давай, только чтоб не слишком далеко гоняться.
– Не вопрос! В этом доме темное подают и порциями поменьше.
Амариллис развешала мокрую одежду и прошла за мной на кухню, где я взял две банки «Джона Смита», стаканы и поднос.
Оттуда мы двинулись в гостиную – за виски. Я налил два больших гленфиддиха, и мы сдвинули стаканы.
– За тебя, детка, – сказал я.
– И за тебя.
Виски проскользнул как по маслу, и мы тотчас навели лоск «Джоном Смитом», но обстановка не разрядилась. Очередная футболка гласила:
Жизнь – это просто
миска черешен.
Улыбнись,
не гляди так строго:
Загадок в жизни
без того слишком много.
Лью Браун и Рэй Хендерсон
– Спасибо за доверие, – сказал я.
– Я всегда доверяюсь – в свое время.
– А почему ты на сегодня выбрала именно эту футболку?
– У меня футболки разложены по трем ящикам: случайные, утешительные и для размышлений.
– А какие для размышлений?
– В основном без надписей.
– А эта из какого ящика?
– Из случайного. В нем, кстати, больше всего футболок.
– Вот, значит, из какого ящика ты меня вытащила тем вечером в метро, на «Саут-Кенсингтон»!
– Нет, ты появился не случайно. Ты будто всем своим видом кричал: «Найди меня!» Вот я тебя и нашла.
– Решила, что я потерялся?
– Может, ты сам так решил.
– Теперь я уже не чувствую себя потерянным. А ты?
– Не больше обычного.
И мы за это выпили, но слишком далеко гоняться не стали. Дождь занавесил окна, укрывая нас от всего мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45