Хирург цитировал книгу Мекеля Юниора «De labyrinthi Auris» и описывал все отверстия и пузырьки, позволяющие человеку воспринимать звуки. Клод также посетил несколько скучных лекций по формированию речи. Главный лектор – это касалось и его интересов, и статуса внутри Академии – сравнивал человеческое тело с хронометром. Метафору он позаимствовал у Декарта, Ньютона, Вольтера и Ламеттри, хотя, надо сказать, все вышеперечисленные личности пользовались языком часовщиков более изящно. «А теперь, – говорил оратор, – перейдем к «бою», то есть к механизмам человеческой речи».
Руки Клода, подобно стрелкам некоторых часов, не двигались до тех пор, пока случайная оговорка лектора не привела к сосредоточенному записыванию. Окрыленный воспоминаниями о давних исследованиях, изобретатель занес всего два слова в тетрадь и кинулся прочь из аудитории, не обращая внимания на удивленные взгляды в свою сторону. Говоря языком часовщиков, мысли в его голове совершили некий оборот. Точнее, переворот. И дело было не только в ротационном движении и чудесных возможностях кулачка. Метафора и метод слились воедино, и в этом слиянии Клод смог услышать голос своего дивного изобретения.
Но что же явилось причиной слияния? Как смог Клод усовершенствовать метод воспроизведения звуков? Плюмо вскоре напишет, что «Клод Пейдж преуспел там, где другие потерпели неудачу. Ему удалось объединить все свои непревзойденные навыки и воспользоваться наблюдениями, которые раньше были путаными и бесполезными. Говоря практически, механизм, соединенный с несколькими мехами, полудюжиной язычков, металлом и мундштуком, позволил ему добиться желаемого результата».
К такому открытию привели всего два слова, сказанные лектором. Так какие же?
Губы Вокансона.
51
Небольшое уточнение. Губы, конечно, принадлежали не самому Вокансону. О губах великого механика даже не стоит говорить, ведь, если верить Будело, они были слишком малы. Более того, когда Клод обрел вдохновение в амфитеатре университета, губы Вокансона, равно как и все его тело, были похоронены в часовне, называемой «Духи мучеников». Нет, «губы», вдохновившие Клода, «губы», которые буквально заговорили с ним, принадлежали одному из бессмертных творений покойного.
После нескольких блистательных работ в области механики Вокансон (по мнению Клода) растратил свой талант на сельскохозяйственные приспособления: всевозможные соломорезки, безлошадные плуги и шелкоткацкие станки. Правда, таким образом он добился внимания со стороны инженеров всех стран и континентов (особенно взволновался Уатт). Вокансона обеспечили командой бравых ребят – токарей и кузнецов, которые и занялись производством полезных, однако ныне забытых машин. А уж в глазах Клода, гений Вокансона (слово, то и дело всплывающее в его тетради) проявился всего в трех автоматах. Их он сконструировал, еще будучи молодым, в тридцатых годах восемнадцатого века, сразу после переезда в Париж. Клод пророчил: «Испражняющаяся утка Вокансона еще долго будет жить в умах механиков всего мира, тогда как его сельскохозяйственные агрегаты через несколько лет превратятся в кучу заржавленного металла на свалках Парижа».
Из трех автоматов утка была самым интересным изобретением, прямо-таки победой механического гения. Она плескалась в воде, крякала, ела, переваривала пищу и… испражнялась. Если верить старому механику, с которым Клод повстречался в Ля Шо-де-Фон, оглушительные аплодисменты последовали, когда шесть крошечных crottes упали из медного ануса, расположенного прямо под торчащим золоченым хвостом утки. «Перья приподнялись, и толпа взревела от восторга!» – говорил старик, описывая устройство.
Однако для целей Клода понадобилось отверстие другого автомата: рот играющего флейтиста. Точнее – его губы.
В репертуаре флейтиста было несколько различных мелодий, наигрываемых при помощи серебряных пальцев, золотого языка и золотых же губ. Пневматика состояла из кожаного клапана, регулирующего поступление воздуха в девять пар мехов. Они-то и заставляли музыканта играть. Клод принялся за изучение набросков и записок, подкрепив их несколькими очевидными подсчетами. Губы оставались последним штрихом его грандиозного плана. Они позволили Клоду закончить исследования и приступить к обдумыванию устройства говорящей головы.
52
Да, только к обдумыванию устройства, но не к работе над ним. Для последнего требовались средства. Аббат встретился со своими кредиторами, однако те, не долго думая, отказали в помощи. Клод собирался отложить дело и сделать несколько игрушек для Транше, но друзья запретили ему отвлекаться. И что еще хуже, денег, заработанных на игрушках, все равно бы не хватило. Это стало ясно, когда Клод составил список необходимых материалов и их стоимости.
Что это был за список! Он помещался на восьми листах разлинованной писчей бумаги. Клод разделил предметы на те, что можно смастерить из различных остатков (соединения, рама, гортань), на те, что можно купить и слегка переделать (парик и ткань для костюма), и на те, что пришлось бы заказывать (фарфоровая голова и стеклянные глаза). Рядом с наименованиями последних двух групп стояла примерная стоимость.
Клод связался с зарубежными мастерами, чья помощь ему требовалась. Он, конечно, понимал, что работу придется отложить. Семья стеклодувов из Чехии и фарфоровая фабрика в Дрездене могли прислать стеклянные глаза и голову только через три месяца после того, как заказ будет оплачен. Голову предполагалось изготовить из не покрытого глазурью фарфора, дабы сэкономить деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126