Она пришлась весьма кстати, когда актер вслепую пробрался мимо вас и выскочил на улицу. Ваши пальцы сжимаются вокруг рукоятки. Кит Kaйm останавливает лошадь, когда повозка достигает места своего назначения. Он разворачивается, чтобы спрыгнуть с телеги. В этот момент вы с силой опускаете дубинку на его затылок. Дубинка дрожит в вашей руке. Ну и крепкая же башка у этого конюха! Kaйm падает на землю; вы сбрасываете свой капюшон, слезаете с облучка и подходите к нему. Он не шевелится, но вы наносите ему еще один удар, на всякий случай. Затем стаскиваете с телеги тело Ревилла и кладете его рядом с Кайтом. Вы подумываете, не стукнуть ли и Ревилла еще раз, но ваша рука чувствует внезапную усталость от всего этого битья. Оставим его на попечение другого. Он не протянет там долго. Затем вы стучите в дверь.
Я проснулся в аду.Я понял это не сразу. Я лежал на боку на твердой, холодной поверхности. Что-то склеивало мои веки, и я поднес руку к лицу. Оно все было покрыто какими-то комками, сгустками – довольно скоро я осознал, что это была кровь. Голова гудела, и, пощупав ее, я установил, что кровь скорее всего была моя собственная, а текла она из болезненной, распухшей области у меня на лбу.Все-таки еще жив. Слава богу!Я лизнул пальцы и протер глаза, счищая залеплявшую их гадость. Осторожно открыл один глаз, потом оба, но это ничего не дало. Я находился в темноте.Я лежал на чем-то жестком, размышляя о том, как же я сюда попал. Я пытался склеить последние несколько минут – нет, последние несколько часов, – но они были подобны обрывкам бумаги, исписанной неразборчивыми словами, которые я не мог прочесть. Наконец я кое-как разложил их по порядку. Я провел некоторое время в каком-то доме, после чего появились люди в плащах и масках. Потом была безумная попытка выбраться на улицу. Что-то произошло там, снаружи. Что же? Я протягивал руку прохожим, но они сторонились и бежали от меня. Прошло время. Передо мной возникло видение фигуры в плаще, потом ее ноги, потом мостовая. Потом ничего, кроме черноты и тряского, неровного движения.Лежа, я пошевелил руками и ногами, сначала по отдельности, затем вместе. Они побаливали, но, насколько я мог судить, ничего не было сломано. Я попытался сесть и мгновенно почувствовал слабость и дурноту. Меня стошнило. Мой рот разверзся, как у горгульи, и слезы брызнули из глаз. После рвоты мне стало еще хуже, и я снова откинулся назад, думая, что, если больше никогда не придется пошевелиться, это не будет большой жертвой. Но зрение и голова мои начали проясняться. Тот дом был на Гроув-стрит, это я вспомнил. Он принадлежал купцу по имени Эдмунд Коуп. У моего друга Джека Вилсона была недолгая связь с женой купца. Счастливчик Джек! Я был там, потому что вместе с друзьями готовил ловушку поддельным могильщикам. Ах да! Я снова прикоснулся к лицу и нащупал выпуклости и пустулы ложных чумных язв.Обоняние вернулось ко мне, и помимо собственного неприятного запаха я чувствовал какой-то отвратительный смрад, гораздо более отвратительный. Я понимал, что лежу не в полной темноте. На расстоянии находился бледный, испещренный полосками квадрат, через который проникал слабый свет. На минуту у меня затеплилась надежда, что я снова у Коупа, что воры просто бросили меня там. Но тогда где же Абель и Джек?Но я находился не в доме на Гроув-стрит. Эта комната была пустой, сырой и холодной и по-своему ужасной – мне не хотелось думать почему. Воздух был густой и нездоровый. Когда мои глаза привыкли к полумраку, я понял, что бледный квадрат был отверстием, расположенным высоко в стене. Призрачный свет, проникавший сквозь него, был довольно слаб. Стояла ночь, и луна скользила высоко над головой, заполняя собой комнату.Очень осторожно я поднялся, сперва на четвереньки, затем встал прямо. Я дрожал как в лихорадке, но смог устоять без того, чтобы снова почувствовать дурноту или упасть. Медленно, очень медленно я пересек комнату, обходя по пути различные предметы. Я добрался до стены, на которой было окно. Возможно, из-за холода, исходившего от нее, я решил, что это помещение находится по меньшей мере наполовину ниже уровня земли. «Окно» было незастекленным отверстием, расположенным сразу над головой. Полосы, которые я приметил, были прутьями железной решетки. Ночной воздух был студен, но свеж и чист; я втягивал его в себя большими глотками. Затем, прислонившись к грубой стене, я принялся изучать место, в котором оказался.Вокруг меня вырисовывались очертания каких-то предметов, лежавших не то на столах, не то на скамьях, некоторых из них милосердно покрывал мрак. Мне не нужно было рассматривать их. Это были человеческие тела. Я насчитал четыре или пять, возможно, в дальних углах были и другие. Я находился в мертвецкой. Колени мои подкосились, и я сполз по скользкой стене на пол. Комок тошноты снова подступил к моему горлу, но мне нечего больше было из себя извергнуть.Не знаю, как долго я пролежал, свернувшись в клубок у основания стены, пытаясь сжаться в ничто, – таким жутким было это место. Человеческое сознание, пожалуй, по-своему милосердно, ибо оно уводит нас от долгого созерцания ужаса. Я застыл в оцепенении и удалился в некий отдаленный край внутри себя – оттуда, если бы вы осведомились о моем имени или занятии, я вряд ли бы отозвался.Первое, что я осознал, придя в себя, – то, что в комнате стало светлее. Конечно, в мире за этим подвалом была весна, а утро весной наступает рано. Я свернулся у стены; по моему онемевшему телу разливалась боль. Свет зари ясно обозначил мертвецов, лежавших, вытянувшись, на спине на простых столах. Рядом с некоторыми из тел лежали режущие инструменты, а в одном углу, как ни странно, – весы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90