Особенно мне, так как я играл роль Виндиче и время от времени должен был прерывать наш диалог и выходить на сцену, чтобы вынашивать коварные планы и мстить. К счастью, мне не нужно больше было падать, потому что лодыжка моя еще давала о себе знать. О таком незначительном увечье, впрочем, забываешь, когда оказываешься на глазах толпы. Роли Абеля в этой пьесе были гораздо меньше, но и ему нужно было держать ухо востро, чтобы не пропустить своей реплики. Из-за этого наш разговор получился довольно отрывочным.В любом случае, когда я, путаясь, выложил ему все, что касалось Константов и доктора Ферна, Абель Глейз какое-то время помолчал, а потом спросил:– Доктор Ферн был крестным Сары Констант?– Да, так.– А могла она что-нибудь сказать ему, пожаловаться на свое здоровье?– Может быть. Но ее кузина Сьюзен считает, что Сара отказывается верить в то, что с ней действительно что-то не так.– Но предположим, что доктор пришел к такому же заключению, что и Сьюзен. Он, в конце концов, был доктором. Может, он тоже обнаружил у нее признаки отравления.– Да…– И предположим, ты прав в том, что в смерти доктора Ферна есть что-то странное. Вплоть до убийства.– Да.– Тогда предположим… – Подожди секунду, Абель.Я остановил его, потому что должен был выйти в качестве Виндиче и произнести речь о сладости мести, а потом заколоть кардинала. Исполнив свой долг, я вернулся, и мы продолжили свой тайный разговор шепотом за кулисами.– Ты как раз собирался что-то предположить, Абель. Говори.И он сказал. И то, что предположил Абель Глейз, было довольно мудрено.По Абелю, выходило, что доктор Ферн раскрыл некий заговор против Сары Констант и это открытие навлекло на него опасность, смертельную опасность. Что доктор Ферн собирался разоблачить того, кто бы ни замышлял против Сары Констант, и этот кто-то, таким образом, вынужден был перейти к решительным действиям. Даже если это означало убийство доктора в середине представления.Странно, но чем больше говорил Абель, тем больше я сомневался.– А как быть с запертой комнатой? – спросил я и указал на роковую дверь. Мы прислонились к стене лишь в нескольких ярдах от нее.– О, запертая комната – это мелочь.– Необъяснимая мелочь.– Забудем о ней – всему свое время.– Не знаю, когда придет ее время, но рано или поздно это придется объяснить.– Придумал! Может, Ферн сам повернул ключ в замке.– Выдающийся подвиг для мертвого человека.– До того, как он умер, Ник. Он тяжело ранен, умирает, но не знает этого или, скорее, не осознает, что вообще делает в последние минуты своей жизни. Остался только инстинкт. Ему удается закрыть дверь перед носом своего убийцы.– Но если у него еще остались последние крупицы разума, разве не пошел бы он искать помощь?– Нет, если человек, заколовший его, все еще там, за дверью.– Ты забываешь, Абель, что все это происходило во время перерыва «Ромео и Джульетты». Вокруг было полно народу.– Ну, ты знаешь, что такое перерывы. Никто по-настоящему ни на кого не обращает внимания. Все слишком заняты собственными делами.– Но это тебе не закулисье «Глобуса», где все закрыто и чужие не ходят. Там и зрители бродили тоже.– Это только добавляет неразберихи. Никто не задерживается на одном месте больше чем на пару секунд.– Я был там, однако все время сидел на этой скамье возле коридора. Я же повредил ногу. И уж точно ничем не был занят.– Тогда ты должен был лучше кого бы то ни было видеть, что произошло.– Я не видел никого, кто бы размахивал окровавленным кинжалом.– Конечно нет. Это тебе не какая-нибудь там трагедия или драма, где главный злодей расхаживает вокруг с важным видом, кудахчет что-нибудь и выставляет напоказ свое оружие.– «Слуги лорд-камергера» не поощряют такие грубые поделки, Абель. Ты пробыл с нами достаточно долго, чтобы знать это.– Забудь, Ник. Лучше повтори, что ты видел и слышал. Любая деталь может оказаться важной. Не забывай, я в свое время зарабатывал себе на жизнь тем, что обращал внимание на каждую мелочь, даже если эти мелочи были поддельные.Я вздохнул. Я уже сожалел о том, что поделился с другом своими сомнениями насчет смерти Хью Ферна. Но я должен был рассказать ему эту историю – второй и последний раз. Ему так нравилось разыгрывать из себя сыщика. Так что я снова повторил все происшедшее, начиная от моего первого разговора с доктором Ферном во дворе, его волнения перед первым появлением на публике, его уверенности в себе, все более возраставшей по мере того, как он обретал почву – или сцену – под ногами (чему Абель сам был свидетелем), то, как я повредил лодыжку и как Ферн обещал сделать припарку для нее, и так далее.Затем я описал, как видел Ферна входившим в дальнюю комнату, в которой позднее его нашли мертвым. Я описал спешное появление Шекспира вместе с госпожой Давенант (Абель, к счастью, кажется, не очень сильно этим заинтересовался). Я рассказал, как затем на сцену вышел Эндрю Пирман, в отчаянных поисках своего хозяина.– Погоди, – сказал Абель. – Этот Пирман. Как насчет него? Он стоял у двери вместе с тобой.Я не осознавал этого, пока Абель не указал мне, но его слова совпали с некоторыми моими смутными подозрениями.– Он был со мной у двери, это так, но именно я сумел вынуть ключ изнутри и открыл дверь. Да это и бессмысленно. Если Пирман был… замешан… он не стал бы привлекать к себе внимания, не так ли? Да и зачем, в любом случае, ему закалывать своего хозяина? Это оставит его без работы.– Давай пока отложим мотивы в сторону.– Меня поражает, как много мы откладываем в сторону. Все равно, если бы Пирман каким-то образом ухитрился всадить кинжал в своего хозяина, он предпочел бы убраться с места преступления как можно дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90