Пока мы шли и разговаривали под тенью этой огромной башни, кто-то сказал мне, что она принадлежит колледжу Магдалены. Я задумался, каково это – провести всю свою жизнь в учении и созерцании, ведя научные диспуты под сенью этих старых деревьев или глядя на мир с верхушки этой башни. Задумался лишь на пару секунд. Я предпочитаю кривляться на глазах у публики, чем дам похоронить себя среди заплесневелых книг, по мне, лучше быть с моими товарищами на дороге или на сцене, чем якшаться с учеными сухарями. Затем мы пересекли мост, лежавший над потоком, чьи берега заросли ивами, – а после дорога пошла слегка вверх.По обе стороны ее было несколько больших домов – достаточно близко к городу, чтобы получать все необходимое для жизни (в том числе, наверно, и защиту тех стен), но достаточно далеко от всяческих неприятных городских испарений, – именно к одному из этих домов мы и повернули. У доктора Ферна был привлекательный дом, без сомнения соответствовавший его положению в городе. Его окружал сад, спускавшийся небольшими уступами из-за своего расположения на склоне холма. Видимо, именно это и происходит с вами, когда вы уже немолоды, уважаемы и при этом преуспели. Вы покупаете дом с уютным садом, живете в нем, любуетесь открывающимися видами и вздыхаете с удовлетворением. Я вспомнил, как где-то слышал, что несколько лет назад Вильям Шекспир купил один из самых больших домов в Стратфорде-на-Эйвоне. И все-таки эти двое, сочинитель и врач, вместе совершали незаконные охотничьи вылазки, когда росли в Уорикшире!К тому времени, как всех нас – больше двадцати человек актеров и статистов – впустили, в передней уже собралась маленькая приветственная группка. Я быстро вычислил доктора Ферна. Улыбающийся человечек с круглыми щеками и веселым взглядом, он был весьма похож на Купидона, описанного Шекспиром, если бы не спускавшиеся на лоб пряди преждевременно поседевших волос, которые придавали ему вид монаха с выбритой тонзурой. Рядом с ним стояла флегматичная женщина – судя по всему, госпожа Ферн, в то время как молодая интересная женщина оставалась сзади вместе с рябым юношей. Тут же был и Шекспир – я догадался, что он приехал в дом до нас. По тому как Дик Бербедж и другие старшие члены труппы приветствовали Фернов, было понятно, что все они хорошо знакомы друг с другом.Дом казался счастливым. Думаю, вы понимаете, иногда это сразу видно. У Фернов не было детей, как я узнал позже, зато по дому бегал целый выводок собак, с которыми хозяйка очень носилась.Нам оказали теплый прием; доктор пожал руку каждому из нас, сопровождая рукопожатия похвалой нашей доброй славе, а его жена дополняла его похвалы собственными. Я не мог не сравнивать это с тем, как холодно нас встречали в некоторых других знатных домах. Затем, так как время близилось к полудню, нам принесли эль, чтобы освежиться. Мы начали исследовать зал, в котором находились, ибо именно здесь должно было состояться наше представление. Хотя сам дом казался довольно новым, зал был отделан скорее по старинному образцу, с резными панелями и камином. С одной стороны была галерея, что было чрезвычайно удобно: мы могли использовать ее в тех местах действия, где нужен балкон или возвышение.Томас Поуп велел нам проверить наши голоса, чтобы привыкнуть к эху и резонансу. Все зазвучит немного иначе, когда зал будет полон народу, но это, однако, давало представление о том, на что мы – или, скорее, комната – были способны. Я заметил, что доктор Ферн и его жена вместе с молодыми мужчиной и женщиной наблюдают за нашей деятельностью с интересом.Сам Томас Поуп уже суетился в роли кормилицы Джульетты и за пару секунд вдохнул жизнь в этот говорливый персонаж. Дик Бербедж обращался к воображаемой Джульетте в галерее – он был слишком стар для роли молодого любовника, но это забывалось через несколько стихов. Шекспир немного порепетировал в роли брата Лоренцо, хотя я и не знал, собирается ли он играть в этот раз. Когда дошла очередь до меня, я произнес несколько реплик Меркуцио. Абель Глейз, игравший аптекаря, уже справился со своей короткой сценой и неплохо выглядел в роли этого несчастного торговца, вынужденного по бедности продать смертельный яд Ромео.Все выглядело вполне сносно для постановки «Ромео и Джульетты», которая должна была состояться примерно через неделю в присутствии Константов и Сэдлеров. Два утра решили посвятить репетициям в доме на холме Хедингтон. Но прежде чем мы собирались дать частное представление на пользу двух семей – чья вражда, кстати, казалось, уже отошла в историю, – мы должны были показать ту же пьесу во дворе «Золотого креста». Так можно было сгладить всякие шероховатости. Количество публичных спектаклей зависело от популярности трагедии.Что ж, как я сказал, нам не нужно было репетировать в это чудесное весеннее утро (наше расписание было куда менее насыщенным, чем в «Глобусе»), так что мы были вольны располагать собой в течение нескольких часов до дневного представления пьесы «Мир занемог» в «Золотом кресте». Труппа разделилась на отдельные группки; Вильям Шекспир и один или двое других остались в доме доктора. У меня с собой был текст моей роли, поэтому я решил вернуться в город и, если позволит солнце, найти уединенный уголок у реки и продолжить учить.Какое-то время мы с Абелем Глейзом провели, восхищаясь видом, открывавшимся из сада Ферна. Перед нами расстилалась панорама крыш и башен, сверкавших в ярких лучах солнца. С этого расстояния камень напоминал кружево. Затем мы спустились по дорожке к воротам и, выйдя через них, повернули к склону, ведшему в город.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90