После долгих раздумий я решаю воспользоваться привычкой Шарлотты никогда не смотреть вверх. Я приколачиваю эти вещи к потолку в ванной.
В ванной комнате вряд ли станешь лежать на спине, если только не принимаешь ванну, но и в этом случае самый высший уровень, куда будет смотреть Шарлотта, – чуть выше своих ног.
В следующую субботу я приношу маленькой девочке букет белых пионов. Эти цветы – на втором месте после моих самых любимых. Таким образом я хочу сделать приятное леди Генриетте. Оказывается, что еще больше я угодил маленькой девочке. Она в порыве благодарности бросается мне на шею, и мне делается от этого неловко, поскольку она видела меня обнаженным.
Я спрашиваю Шарлотту, как дела с М.О.И., которого она привела домой после фильма. Она отвечает, что написала его, но портрет еще не закончен, поэтому она не может никому его показать.
Она показывает мне мой портрет. Он чуть ли не вызывает у меня смех – настолько она меня изменила. Я выгляжу на портрете очень женственным мужчиной, лежащим в женской позе. Затем меня охватывает чувство благоговения. Картина очень хорошо написана. Я изображен лежащим на кушетке, в обнаженном виде, на розовых и черных простынях, рука под головой, взгляд устремлен на художника. Картина полна оптических иллюзий – особенно это относится к выражению моего лица и манере себя держать. Я выгляжу так, словно я почти счастлив, но в то же время – словно я встревожен и очень подавлен. Кажется, я лежу в удобной позе и тело мое расслаблено, но в то же время, судя по выражению лица, мне хочется, чтобы тело было прикрыто, – и действительно создается впечатление, будто едва заметный флер покрывает меня всего, за исключением глаз, и это походит на костюм призрака в Хэллоуин.
– Очень хорошо, – говорю я.
– Я знаю, – отвечает она. – Несомненно, это самая лучшая картина, какую я когда-либо писала. Вы были самым хорошим натурщиком.
– Был ли я Мужчиной с Оптической Иллюзией?
– Да.
– Ваша дочь сказала, что я – самый ярко выраженный Мужчина с Оптической Иллюзией из всех, кого она видела. Это верно?
– Да. Я никогда не видела более законченного Мужчину с Оптической Иллюзией, чем вы.
– В чем это проявляется? Чем именно я являюсь почти, но не совсем?
– Вы почти уродливы, но не совсем. Вы почти красивы, но не совсем. У вас вокруг талии почти что жировая подушка, но не совсем. Ваши ребра почти выпирают, но не совсем. Вы почти выглядите самым глупо-блаженным человеком в мире, но не совсем. Вы почти выглядите так, словно могли бы совершить самоубийство в любую минуту, – но не совсем.
– О, и это все? – спрашиваю я.
– Вы язвите?
– Нет. А нет ли чего-нибудь, в большей степени раскрывающего мое внутреннее «я»? Менее поверхностного? Более выразительного?
– О, вы хотите выразительного. В таком случае я могла бы показать вам список выразительных оптических иллюзий, содержащихся в вас, который я составила. – Она выдвигает ящик и вынимает белый лист бумаги, сложенный вдвое. И протягивает его мне.
Бумага исписана от руки, и содержит следующую информацию:
Джереми Ацидофилус. Мужчина с Оптической Иллюзией
1. Он говорит немного, но когда говорит, то слишком много. (О, я ужасно оскорблен!)
2. Он выглядит слабым и нездоровым, и все же иногда кажется, что если когда-нибудь наступит конец света, то он переживет нас всех, как таракан.
3. Кажется, что им легко манипулировать, но он также выглядит так, словно может неожиданно заартачиться.
4. У него часто очень бледное лицо, а рот большой и красный, и от этого он бывает похож на вампира, иногда на клоуна, иногда на старомодного чувственного джентльмена, но, как ни удивительно, на гомосексуалиста – никогда. В другие дни рот его выглядит гораздо меньше, более нормального размера, и менее красным, а кожа – менее белой, и гадаешь: показалось ли накануне, что у него большой красный рот, или это было на самом деле.
Это конец списка, но, на мой вкус, он слишком уж длинный, и у меня такое ощущение, будто я только что получил четыре пощечины.
– Когда вы написали «таракан», возможно, вы имели в виду «личинка»? – спрашиваю я ее не с горечью, а из подлинного любопытства. Моя внешность всегда так живо напоминает мне личинку, что мне интересно: не будет ли для нее откровением, если я упомяну об этом.
Она смотрит на меня, слегка удивленная, и отвечает:
– Нет, я имела в виду таракана. – Она берет у меня список и возвращает его в ящик.
– Вы Ж.О.И.? – осведомляюсь я.
– Не знаю, – отвечает она. – Вы думаете, что это так?
Я пытаюсь придумать какое-нибудь свойство, которое у нее почти есть, и наконец изрекаю:
– Вы почти грубы, но не совсем.
– Я не хотела задеть ваши чувства, – говорит художница. – Мне ужасно жаль, если я это сделала. Но порой я так увлекаюсь своим искусством, становлюсь почти злой, и не могу помешать себе сказать или написать вещи, которые, возможно, слишком резки, поскольку я чувствую, что то, что я говорю, – правда.
– Увижу ли я вас еще – теперь, когда вы закончили писать меня?
– Конечно. Я хочу, чтобы вы встречались с моей подругой Лорой. У нее немного друзей, и я думаю, вы могли бы очень понравиться друг другу.
– Не думаю, что я ей так уж понравился. Она не сказала мне почти ни слова, – возражаю я.
– Вы ей очень понравились. Она мне об этом сама сказала.
– Мне не нравится… то, чем она занимается.
– А как насчет вас? Вы занимаетесь чем-то столь пленительным, что это позволяет вам быть критически настроенным и разборчивым?
– Я – редактор, проверяющий факты. По крайней мере, это серьезное занятие. Я не знаю, каковы ваши намерения. Вы хотите, чтобы у меня с ней возникли романтические отношения?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79