Потом она начала его медленно узнавать. Улыбнулась.
Все было похоже на остановленный кадр. Ангелом мщения замер Теофил. Сибилла и Регина тоже не двигались. Все чувствовали: в любой момент может что-то произойти. Убийство. Самоубийство. Чудо. Что-нибудь.
Внезапно зазвонил телефон. То есть не зазвонил, а заиграл: «К Элизе».
Регина бросила веер, ринулась к своей сумке и вытащила мобильный.
– Аллоаллоалло? – спросила она торопливо. – Ах, это ты, гм, сейчас не совсем удачный момент, sorry, но со встречей на послезавтра все в порядке, о'кей, о'кей, чао белло… Sorrysorrysorry, – закончила она разговор и смущенно посмотрела на окружающих.
Медленно, как секундная стрелка на привокзальных часах, Теофил стал опускать правую руку. Штефани все еще улыбалась.
– Сядь, – приказала она Андре, который с некоторым удивлением послушался. Он поставил стул, сел и положил руку Штефани на свое колено.
Теофил уставился на эту руку, которая оказалась в том месте, где ее не должно было быть. Растерянно он перевел взгляд с руки Штефани на неуверенно улыбающуюся физиономию Андре.
– Теперь, э-э-э, господин Круг, могу ли я эту деликатную ситуацию, – Себастьян бросил растерянный взгляд на Андре, – м-м… несколько разрядить, причем сначала, разумеется, не желая забегать вперед, но из соображений приличий…
Теофил грубо его прервал.
– Что? – сказал он холодно. – Что вы, собственно, хотите сказать, вы, чертов болтун?
– О, как ужасно! Вы… ужасный! – залепетал Себастьян.
– Боже мой, Теофил, ты действительно самая смехотворная фигура, какую я когда-либо видела.
Голос Штефани звучал очень серьезно.
– Идиотская поза, голый пафос в словах, истасканные жесты, нож – глупая находка режиссера, сцена из буржуазной мелодрамы, прости, милый, что я повторяюсь, но, даже опасаясь тебе наскучить, скажу: ты опоздал лет на сто! – Она с достоинством отхлебнула пива. – А где, кстати, наша малышка? Она пережила этот, скажем так, взрыв твоего темперамента? Ей, между прочим, давно пора убрать десертные тарелки!
Лицо Теофила приобрело серый, землистый оттенок. И по мере того как он съеживался, Штефани распрямлялась. Она спокойно поднялась, достала бутылку из коробки Себастьяна и стала снимать проволочную уздечку. Когда пробка наконец вылетела из бутылки с громким хлопком, это выглядело так, словно Штефани хотела пристрелить своего мужа.
Теофил зашатался, нащупал рукой край стола и упал на стул. Затем закрыл лицо руками.
Андре взял из рук Штефани бутылку шампанского. Сделал пару глотков, посмотрел на этикетку и сказал уважительно:
– Неплохо, неплохо, вижу, вы все здесь хорошо упакованы. Теофил начал вздрагивать всем телом.
– Филли, золотце, что это ты вытворяешь, глупыш! – воскликнула Регина. Она подошла к нему и осторожно погладила прямо по лысине. – Come on…
– No swing, no swing… – простонал Теофил и, вскочив, выбежал из столовой.
Сибилла растерянно посмотрела ему вслед.
– Что это было? Может мне кто-нибудь сказать, что это было?
– Вот у меня на родине знают, как обращаться с ножом, – вступил Герман. – Там никто не остановился бы вот так просто на полпути…
– …Он же обезумел, Штефани, он что-нибудь с собой сделает! – взволнованно воскликнула Сибилла.
– О да, у него такая чувствительная душа, несмотря на… – всхлипнула Регина.
– Несмотря на что? – весело спросил Герман.
– А почему, собственно, ты называешь его Филли? – поинтересовалась Штефани и зафиксировала взглядом расстроенную Регину.
Всхлипы Регины усилились. Вдруг она подняла голову и прислушалась. Из глубины квартиры донеслись беспорядочные звуки. Теофил, похоже, колотил по клавишам фортепьяно кулаками.
Сибилла опустилась на стул рядом с Региной.
– О Божебожебоже! – пробормотала она, тоже начав всхлипывать.
– Я безмерно удивлен, что наш уважаемый хозяин этот момент проявления высших эмоций вымещает в реальной музыкальной композиции, – вещал Герман. – Весьма необычные звуки! Музыкально-эстетический всплеск, я бы сказал. Сегодня вечером он изменил пробирочному искусству?
Тем временем какофония приобрела такой накал, словно Теофил колотил по клавишам не только руками, но и ногами.
– Фортепьяно – терпеливый инструмент… – равнодушно сказала Штефани, не спуская глаз с Регины. Филли. Последняя капля.
– Миииинуту! – вдруг очнулся Себастьян, медленно обретая дар речи. Он взмахнул руками в сторону Германа и Штефани, как бы заставляя их замолчать, и повернулся к Андре.
– А теперь еще раз сначала, медленно. Так как ваше драгоценное имя?
– Я же уже сказал, – буркнул Андре, – меня зовут…
– Ах, Себастьян, не слушайте его, не слушайте. – Регина моментально перестала плакать и вытерла черные потеки со своих щек. – Это алмаз, пока еще неотшлифованный, с острыми гранями, но он скоро превратится в настоящую драгоценность, в изысканный бриллиант, не слушайте его… Андре, darling, ты ведь еще хотел пойти на вечеринку, time to say goodbye, ну давай…
– Это почему же, теперь наконец и я могу развлечься! – запротестовал Андре.
– Тебя и в самом деле зовут фон Крессвиц? – спросила Штефани. Ее загар вдруг приобрел фиолетовый оттенок.
Андре продемонстрировал дырку между зубами.
– Точно!
– Ну что ты говоришь, безобразник… – воскликнула Регина.
– То есть ты родственник Регины, так? – не отступала Штефани.
– Можно сказать, так! – улыбнулся лукаво Андре.
– Так вы из бл-л-лагородной семьи? Подумать только!
– Не очень-то ему это помогло, я бы сказал, пока он не лучший представитель семейства! – ввернул Герман.
– Племянник, двоюродный племянник, другая ветвь родового древа, вы же знаете, у меня родня по всей Европе, просто кошмар, это польская ветвь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44