Живя здесь, наверху, попросту не видишь ничего, кроме крыш. Скопище освещенных окон представлялось отсюда, сверху, чем-то вроде громадного узора, который вполне мог поразить воображение художника.
Грузный мужчина с черной бородой и взъерошенными волосами сидел перед мольбертом, нога покоилась на табурете.
Из кухни их приветствовала молодая женщина.
– Ну как успехи? – спросила она.
– Продала все три, – ответила Шина.
Молодая женщина всплеснула руками.
– Прекрасно! Вот видишь! – обернулась она к Броклсбери. – Ты кричишь и ругаешься с каждым, чье мнение тебя не устраивает, отпугиваешь людей. А Шина просто сидела и улыбалась. Ведь ты улыбалась, правда, Шина?
– Ну в общем, да, – кивнула Шина.
– Могу себе представить, что будет, если я сяду там и начну скалить зубы, – проворчал Броклсбери. – Не думаю, что я смогу строить людям глазки так, как это делает Шина.
– Я никому не строила глазки, – рассмеялась возмущенная Шина. – Может, чуть-чуть, и только с одним из покупателей.
Чез Броклсбери и молодая женщина с интересом устремили свои взгляды на Роба. А Шина объяснила:
– Он купил первую картину.
Броклсбери спросил:
– Которую из трех?
– «Сурбитонские улицы», – ответил Роб. – Это произведение показалось мне весьма любопытным.
– Не хотите присесть? – предложил Броклсбери.
– Он торопится, – ответила Шина и пояснила: – Он просто подвез меня до дому.
– Окажетесь поблизости, непременно заходите.
Роб пообещал, что зайдет непременно.
Шина положила деньги на стол, и молодая женщина схватила их прежде, чем Броклсбери успел что-либо предпринять.
Она начала перечислять:
– Это пойдет на оплату жилья, счетов, можно будет сделать запасы. Еще раз спасибо, Шина.
– Всегда рада помочь, – ответила Шина.
– А почему она сама не продает его картины? – спросил Роб, когда они спускались по лестнице.
– Врач запретил ему беспокоить лодыжку минимум в течение недели, а она не доверяет ему, боится, что он не будет сидеть смирно. Приходится ей за ним приглядывать.
– Я рад, что продавали вы.
Шина тоже была рада. Они почти ничего друг о друге не знали, но она была уверена, что узнать больше о Робе Хьюарде будет небезынтересно.
На первом этаже им повстречалась неплохо одетая женщина средних лет, которая поздоровалась с ними, посмотрела на Роба, а потом быстро перевела полный одобрения взгляд на Шину.
– Это миссис Эдвардс, владелица этого дома, подружилась с моей матерью и изучает каждого из моих знакомых чуть ли не под лупой.
– Ну и как, понравился я ей?
– А вы не заметили одобрения на ее лице? Она кивает, когда все в порядке. Каждый раз, когда я гощу дома, мама отсылает миссис Эдвардс свой фирменный пирог. Видимо, в качестве платы за шпионаж.
Девушка пошла к плите, чтобы поставить чайник, а Роб взял фотографию, стоявшую на полке:
– Это ваша семья?
Цветной, вставленный в рамку снимок с прошедшего Рождества, где ее родители сидели вместе – мать, темноволосая и еще очень красивая женщина, отец, высокий седеющий мужчина, – довольные и счастливые.
– Да, – откликнулась Шина.
– У вас есть братья или сестры?
– Нет, а у вас?
– Один брат. Отца нет, только мать. Не знаю, как бы я справлялся без них.
Они сидели в глубоких креслах, пили кофе и ели коричные булочки, намазанные толстым слоем масла. История с домом Айвори захватила Шину. Дом собирались сносить. В последний раз телевизионные камеры запечатлят его завтра, затем за дело возьмутся бульдозеры, и он исчезнет с лица земли.
Роб рассказывал ей, как при помощи старых фотографий и отснятого в доме материала он поможет зрителю погрузиться в эту старую и запутанную историю. Будут подняты материалы того времени, высказаны гипотезы о происшедшем, но правды не узнает никто и никогда.
– Может, убийцы и не было. По одной из версий полиции хозяин дома сам добавил мышьяк в бургундское, намереваясь отравить супругу, а потом перепутал бокалы и выпил смертельное зелье.
– О, как это поэтично, – заметила Шина. – Эта версия мне нравится больше других.
Роб покачал головой:
– Скорее всего, это была она. Подумайте сами: случайно спутать бокалы и выпить вино, которое, возможно, отравлено. Да он наблюдал бы за ними с зоркостью орла.
– Не скажите, – возразила Шина. – Я представляю себе напыщенного, самоуверенного человека, убежденного в том, что ему все сойдет с рук. А может, она просто что-то заметила и поменяла бокалы.
– А вы знаете, что они ели тем вечером? – спросил Роб. – Никаких излишеств. Простая, скромная пища.
Пока он перечислял меню, глаза Шины раскрывались все шире.
– И помимо всего прочего, бургундское с ядом, – подытожил Роб и, усмехнувшись, поглядел на нее. – Надеюсь, я не напугал вас этими россказнями? Вы ведь не откажетесь поужинать со мной сегодня вечером? Простая еда, но никакого бургундского.
– Увы, я приглашена на вечеринку.
Его улыбка превратилась в гримасу досады.
– Так я и знал. У вас, видно, совсем мало свободного времени.
Девушка нашла наилучший выход. Она сказала просто:
– Идемте вместе.
– Спасибо, – с радостью согласился он. – В котором часу?
Это был день рождения Барби Уилсон, с которой она работала. Шина купила новое платье, и обошлось оно ей в сумму, намного превышавшую ее финансовые возможности. Но теперь она была рада своей покупке. Абсолютно новое платье, новый друг…
Через некоторое время Роб вернулся.
Он долго в изумлении смотрел на нее, затем произнес:
– Вам когда-нибудь говорили о том, что вы прекрасны?
Несколько раз в жизни ей действительно приходилось это слышать, поэтому она ответила:
– Да, но все равно спасибо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52