Все с радостью приветствовали возвращение Марка Хардича и были любезны с Эммой.
Разговор коснулся темы, о которой Эмма имела свое мнение. Она кивала, слушала и ждала, что скажет Марк, прежде чем сама стала говорить. Обсуждались и темы, в которых она была профан, такие, как скаковые лошади и фондовые биржи. Когда дело коснулось имен, она вышла из игры.
Нет, все это неправда. Она попала в этот круг, потому что Марк Хардич привел ее. Никто не относился к ней свысока, она была долгожданной гостьей. Она прошла испытание. Она поняла это уже к концу вечера, когда получила подтверждение одобрения от хозяйки дома. Когда Марк говорил с одним мужчиной, Марго прошептала Эмме:
– Мы так волновались за него! Как хорошо видеть его опять самим собой! – И многообещающе улыбнулась.
Эмма подумала: будет легко сделать из нее друга, хотя вопрос, как далеко может она зайти?
Она была дома только после полуночи. Ее отец все еще не спал, в доме горел свет. И они с Марком вновь расстались вне дома. Эмма предпочла бы, чтобы он зашел в холл, потому что в эти дни многие из ярмарочного городка на лугу гуляли.
Свет был включен и на мельнице. И когда Марк поцеловал ее, пожелав доброй ночи, Эмма обращала на тени больше внимания, чем на поцелуй. Последний раз Корби был свидетелем их прощания. И уж если кто-то опять будет подсматривать, пусть лучше это будет Спарки.
Марк сказал:
– Мне нравится твоя прическа. Ты всегда должна носить такую.
– Хорошо, – согласилась она.
– Сделай такую прическу в субботу, – попросил он.
Они шли в театр в субботу. Она обещала:
– Да, и сегодня был прекрасный вечер.
– Спасибо за компанию.
Без нее он бы не пошел. Она чувствовала это. Марго была права: именно Эмма помогла Марку выйти из его одиночества, и волна гордости обдала ее, когда она заходила в дом. Отец спросил ее:
– Получила удовольствие?
Она не сразу поняла и пробормотала:
– Какое?
Он повторил вопрос, и она улыбнулась:
– Огромное.
– Платье имело успех?
– Да, конечно. – Она направилась в свою комнату. Уже было поздно, и завтра на работу. Любой разговор может рассеять розовое облако, в котором она еще плыла.
Она сидела перед зеркалом, вытаскивая шпильки из волос, тщательно запоминая их порядок. Но прическа была достаточно проста. Она сможет справиться самостоятельно.
Следующим утром она быстро управилась с прической, встав на пятнадцать минут раньше, чем обычно, но уложилась в пять минут.
Ее отец был все еще в кровати. Она выпила чашку чаю и принесла ему чай в комнату, как обычно делала утром, перед работой. Затем поспешила к своему небольшому автомобилю.
Панчи шел вдоль дома к лугу с парой бутылок молока, и она поздоровалась:
– Доброе утро!
– Доброе утро, – поразился Панчи. – Не узнал вас с вашими волосами.
– Как вам моя новая прическа? – спросила она.
– Классно. Хотя делает вас старше.
Эмма засмеялась:
– От этого не уйдешь!
И Панчи, который, конечно, был согласен, сказал:
– Не пойму почему, моя радость!
На работе все тоже одобрили ее новую прическу. Ее отец оценил как «симпатично», но скорее можно было сказать «элегантно». Но он просто хотел сказать, что нравится. Корби вообще ничего не сказал, что можно было принять за краткое и тихое признание.
«Эта прическа меняет меня», – призналась Эмма сама себе. Так же, как тот обед отметил новую стадию в ее отношениях с Марком Хардичем. Она была принята в общество его друзей.
В субботу, в буфете театра, в антракте, к ним подошла пара – его старые знакомые. Он представил Эмму. Раньше Марк сразу после представления Эммы его друзьям уводил ее прочь. Сейчас же вчетвером они выпили в буфете, и, когда женщина предложила попить кофе после спектакля, Марк согласился.
Хорошо прошел ноябрь. В шатрах ярмарочников все было спокойно, они уже освоились. Хамстер работал помощником истребителя паразитов в сельском окружном муниципальном совете. Спарки и его напарник, который жил в одном фургоне со Спарки и Хамстером и звался Траг, устроились в гараже в нескольких милях. Они умели обращаться с машинами.
Они думали покупать подержанные автомобили, ремонтировать их и продавать, но Корби отговорил их. Не с их зарплатой заниматься подобными вещами. Они работали по одному, ремонтируя за гаражом, где им позволили.
Корби стал меньше бывать в «Милл-Хаус». Теперь он проводил больше своего свободного времени со своими друзьями с ярмарки. А еще он упорно трудился. Соверен сказала Эмме, что ее отец тоже много рисует. Картины для выставки. В следующий раз, когда Эмма увидела Корби, она спросила:
– Можно мне прийти и посмотреть, что вы пишете?
– Кто вас останавливает? – сказал Корби. – Хоть сейчас.
– Сегодня вечером я не могу. – Это было в среду вечером. Марк должен был заехать через тридцать минут.
Корби пожал плечами:
– Для вас дом открыт всегда. В любое угодное вам время можете посетить простолюдина.
Он усмехнулся, глядя, как она таращит на него глаза. Она сказала:
– Завтра?
– Договорились, – ответил он. – Я свободен с полудня. Приходите на чай.
В четверг Эмма работала до полудня. Теперь, когда Соверен приходила и выполняла домашнюю работу, у Эммы было мало забот по хозяйству. Иногда она помогала отцу в работе над его книгой, перебирая газеты или отыскивая в них что-нибудь. Иногда она готовила что-нибудь вкусненькое или просто бездельничала. Иногда отвечала на письма. Но в этот полдень случилось нечто.
Как только Эмма помыла посуду после обеда, Бет постучала в двери кухни.
– Мне надо поговорить с вами, – сказала Бет отрешенно, – о работе для Корби.
Эмма сначала недоумевала, а потом вспомнила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55