Он вновь взял ее на руки, отнес в гостиную и, бережно уложив на диван среди красных шелковых подушек, сел рядом.
– Милая, ты видела, как молния причиняет вред, – тихо сказал он, низко склонившись к ее голове. – Когда мы видим, как что-то или кто-то делает нечто ужасное, это дает нам знание и помогает найти в себе отвагу справиться с этим ужасом.
– С-спа-асибо тебе за урок, большой босс, – дрожащим голосом сказала Клэр, свернувшись в клубочек, как котенок. – Через год и еще три месяца, проведенных с тобой, я буду готова справиться с чем угодно и с кем угодно.
– Поздравляю, ты теперь вступила в высшую лигу, – с улыбкой сказал Росс, гладя ее волосы. – Но разве ты не заметила, как там было красиво? Молнии в тропиках похожи на бесконечный поток золотых лучей. Небесный фейерверк. Неплохое бы вышло название для оперы Гершвина.
– Тебе всегда нравилось, когда я играла музыку Гершвина, – мечтательно произнесла Клэр, и се мысли вернулись к Ридглею, к пианино в гостиной у тети и к Россу, сидящему на диване в стильном сером костюме, слушающему, как она играет.
Дразнящая улыбка пробежала по губам Росса, когда он приподнял ее подбородок и взглянул на грустное, задумчивое лицо.
– Ты прошла сквозь очищение огнем и водой, – сказал он. – Ты свидетельница Божьего промысла.
– Тебе нравится вся эта дикость, разве не так, Росс? – В ее устах это звучало скорее как утверждение, нежели вопрос.
– Дикость у меня в крови, – согласился он. – Она делает меня таким, какой я есть, – первобытным.
Клэр тихо рассмеялась.
– Ты можешь быть добрым, когда захочешь, – сказала она, легонько коснувшись его руки подушечками пальцев. – Временами мне казалось, что ты целиком состоишь из гранита, а внутри у тебя ледяное сердце.
– Нет, милая, я всего лишь на три четверти гранитный. – Он неохотно поднялся на ноги и провел ладонью по щеке, на которой до сих пор багровел след от удара Клэр. – За твоим ангельским личиком скрывается настоящая мегера, – пошутил он.
– Ты ждешь от меня извинений? – дерзко спросила Клэр. – Я не так уж сильно тебя ударила. А вот у меня пальцы свело от боли.
– Хорошо, это научит тебя не распускать руки. Я не люблю кисок, которые царапаются.
– Ты хотя бы раз думал обо мне как о женщине? – Она сама не поняла, как только ей пришло в голову задать такой вопрос.
– Если бы ты могла видеть себя моими глазами! – Росс откинул назад голову и громко засмеялся над ней.
Конечно, Клэр сознавала, как она выглядела в данный момент: белое от пережитого ужаса лицо, распухшие веки, влажные от слез глаза, растрепанные волосы и размазанная по лицу губная помада. О-о, пусть смеется! Лучше слышать его смех, чем упреки, нравоучения или его сарказм. Хотя бы Росс не подтрунивал над ней из-за того, что она такая неженка: испугалась удара тропической молнии, способной за долю секунды рассечь дерево пополам.
Ему нравилось насилие. Оно было частью его самонадеянного характера. Насилие читалось в жестокой складке его прямых губ. Когда полчаса назад Росс заставил ее стоять около распахнутых ставней, он так сильно сжал ее плечи своими стальными пальцами, что, казалось, хрупкие кости сломаются под таким нажимом. Завтра у нее на руках будут синяки, хотя, возможно, они и сейчас уже успели проявиться. Неожиданно Клэр почувствовала себя очень усталой и опустошенной. Куда привело ее опрометчивое решение выйти замуж за Росса, принятое в такой далекой сейчас Англии? Где теперь полные надежд мечты на счастливое будущее, которые рисовал ее неискушенный разум? Сейчас Клэр была слишком ослаблена, чтобы искать ответы на эти мучительные вопросы. Она откинула голову на спинку дивана и попыталась расслабиться.
Росс с самым невозмутимым видом налил себе виски и принялся ходить по комнате, делая неспешные глотки из стакана под гулкое грохотание отдаленного грома.
Из-за проливных дождей остальной багаж с необходимыми в быту вещами прибыл намного позже, чем планировалось. А с ним прибыло и пианино. Клэр была не на шутку удивлена, увидев, как Росс и прислуга вчетвером втащили его в дом и установили в гостиной.
– О, Росс, – растроганно произнесла Клэр, усиленно моргая, пытаясь остановить нахлынувший поток слез. – Какой чудесный сюрприз!
– Я рад, что тебе понравилось. Мне казалось, ты скучаешь по музыке. – Он провел своими неуклюжими, мозолистыми пальцами по клавишам. – Звук, конечно, не такой, как у пианино в доме твоей тетушки.
– Росс, оно просто чудесно! – Клэр принесла стул и села перед инструментом. Она легонько, с огромной нежностью погладила блестящие гладкие клавиши. – Это лучший рождественский подарок в моей жизни.
– Трудно представить, что сейчас месяц нарядных елок и рождественских торжеств, когда над нами сияет палящее солнце, а-а? – Его рука ненароком легла на оголенное плечо Клэр. – Теперь ты сможешь играть рождественские гимны, а я прочищу горло и подпою тебе.
Так оно и случилось. На ужин Клэр зажарила сочную индейку и приготовила настоящий сливовый пудинг. Чтобы придать дому праздничный вид, она украсила гостиную цветами и пальмовыми ветками. Клэр была счастлива, как ребенок: в доме витал дух Рождества, у нее были книги, пианино, магнитофон и кассеты с любимой музыкой, теннисные ракетки, пакетики с карамелью и целая гора семифунтовых банок с рассыпчатым печеньем.
У нее был заготовлен подарок для Росса. Она купила его еще до отплытия из Англии и прятала от мужа до Рождества – серебряная зажигалка, купленная на деньги, которые подарил ей на свадьбу отец. Она была выполнена в форме орла, блестящая и очень красивая. Когда Росс благодарил ее за подарок, его глаза сияли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62