Она быстро поборола слабость, только побледнела.
– Тяжеловато для начала: два трупа в один день, – понимающе заметил Беккер.
Карен кивнула и мужественно опустилась рядом с телом на колени, не воспользовавшись завуалированным разрешением уйти.
– Я хочу знать, что ты об этом думаешь, – сказал Беккер. Карен снова кивнула, с трудом сглотнув.
– И что ты чувствуешь. Самое главное, что ты чувствуешь, – добавил Беккер, пристально глядя на девушку.
Карен впервые оторвала глаза от трупа и посмотрела на него.
– Что я чувствую?
– Не только, что чувствуешь ты. Я хочу знать, что, по-твоему мнению, чувствовал он, – уточнил Беккер и отошел в другой конец комнаты к Лефраку.
Карен заставила себя вновь посмотреть на скрюченное тело Хэнли и кривую полоску засохшей крови у него на шее. Что он чувствовал? Что Беккер имел в виду? Что может чувствовать мертвец? Чего Беккер от нее добивается? На миг Карен показалось, что ее сейчас стошнит, но позыв к рвоте был слабее чем тот, когда она склонилась над трупом Солина. Тогда она справилась с собой, справится и теперь. «Поразительно, – подумала молодая женщина, – как быстро можно ко всему привыкнуть. Даже к виду смерти».
– Он должен был принести мне исправленную рукопись, – стал объяснять Беккеру Лефрак. – Я – продюсер, театральный продюсер. Хэнли писал пьесы для театра. Я финансирую постановку одной из них. Вот почему я пришел. Правда, обычно я встречаюсь с авторами в своем кабинете, но Хэнли был немного странным. Он почему-то страшно не любил выходить в город. На встречу он бы обязательно пришел, но ему было удобнее, если я за ним заезжал.
– Исправленную рукопись? – переспросил Хэтчер.
– Его пьесы. Нашей пьесы. На сегодня у нас была назначена встреча с режиссером. Хэнли должен был кое-что переделать в пьесе, чтобы мы могли пригласить для участия в спектакле звезду. Не могу выразить, как это важно сегодня. Никто не пойдет на спектакль, если на афише не указано имя хотя бы одной звезды, которую часто показывают по телевидению. Нужно чем-то привлекать зрителя, понимаете?
– Я не хожу в театр, – буркнул Хэтчер.
– Никто не ходит, – горько пожаловался Лефрак.
– У них не слишком сладкая жизнь, не правда ли? – спросил Беккер.
– У кого? – не понял Лефрак.
– У авторов пьес.
Лефрак оглядел крошечную комнатку с таким видом, словно впервые обратил "внимание на ее убожество.
– Пожалуй, да, – согласился он.
– Вы нашли рукопись?
– Нет, должно быть, он отдал ее машинистке.
– Разве он не сам печатал?
– Если бы у него имелся компьютер, это не составляло бы труда. Но он не мог себе позволить купить компьютер, а печатать на этом – Лефрак указал на старую портативную пишущую машинку на столе, – одно мучение.
– Однако, он мог позволить себе машинистку.
– Я выдал ему аванс из причитающегося ему гонорара, – сказал Лефрак с явным сожалением.
Когда Риордан с Хэтчером ушли и в квартире остался только эксперт, проводивший комплексную обработку места преступления, Беккер подхватил Карен под локоть.
– Теперь излагай, – потребовал он. Карен ответила пустым взглядом. – Расскажи мне, как, по-твоему, это произошло.
Карен глубоко вздохнула. У нее появилось ощущение, что она снова в школе, и ее спрашивают по теме, по которой она почти ничего не знает.
– Ну, преступник, скорее всего, был знаком с жертвой. На замке отсутствуют следы взлома, что означает, жертва сама открыла преступнику дверь. Если бы не метод убийства, дающий нам основание подозревать Бахуда, я бы подумала, что это обычное ограбление. Квартира перевернута вверх дном...
– Если это был знакомый убитого, то зачем ему грабить Хэнли? Присмотрись повнимательнее, у Хэнли не было ничего ценного, в том числе денег. Телевизор не украден, магнитофон тоже на месте.
– Наверное, он искал что-то особенное, какие-нибудь порочащие его документы...
Беккер взял Карен за руку.
– Ты рассуждаешь сейчас как Хэтчер. Начни заново. Опиши мне происшедшее.
Карен подошла к кровати.
– На простынях смазанные пятна крови. Полагаю, преступник вытер о них орудие убийства. – Девушка шагнула к стенному шкафу. – Нет признаков борьбы, у жертвы повреждено только ухо. Это странно, поскольку...
Беккер раздраженно помотал головой.
– Не то.
– Ну что тебе от меня нужно? – с отчаянием в голосе спросила Карен. – Я не понимаю.
– Ты даже не пытаешься вникнуть в то, что у тебя перед глазами.
– Я не понимаю, чего ты от меня добиваешься, – повторила Карен уже со злостью.
Беккер вытащил ее на лестничную площадку и развернул лицом к двери.
– Представь себе, ты – убийца, – сказал он. – Ты – Бахуд. Что ты чувствуешь?
– Чувствую? Что ты имеешь в виду...
– Карен, слушай меня внимательно, – нетерпеливо перебил Беккер. – Ты стоишь перед дверью своей жертвы, у тебя с собой оружие. Ты пришла, чтобы убить. Сосредоточься, что ты сейчас чувствуешь?
Карен уставилась на Беккера, не зная, что сказать.
– У тебя перехватывает дыхание от возбуждения, – помог ей Беккер. – Ты стараешься успокоиться, но твоя грудь тяжело вздымается. Ты слышишь собственное учащенное дыхание, оно с хрипом вырывается из легких. В ушах у тебя стучит кровь. Тебе не верится, что человек по ту сторону двери не слышит производимого тобой ужасного шума. Вместе с тем, тебе страшно хочется, чтобы он поскорее подошел к двери и открыл тебе. Боже, как тебе хочется, чтобы он поскорее вышел к тебе, просто не терпится, не можется; как бывает в сексе: ты сгораешь от желания, а твой партнер отталкивает тебя, когда ты уже не в силах больше ждать. Но происходит чудо – человек за дверью не слышит стука крови в твоих ушах и твоего хриплого дыхания, он просто открывает дверь и ты входишь в его квартиру!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109