Я не мог сосредоточиться. Время уходило, драгоценные минуты, которые я мог провести наедине с Эллой, или хотя бы просто на улице, обдумывая способы остаться с ней наедине. Здесь я не мог мыслить ясно. Мешало всё: лица, голоса, жирное пятно на галстуке у бармена, волоски на его розовых руках и его лоснящийся бело-жёлтый воротничок. Я видел, как двигалось его адамово яблоко, когда он говорил.
– Как бизнес? – спросил Лесли.
Я одним глотком опрокинул виски и отодвинул стакан, чтобы бармен наполнил его снова.
Бармен отошёл, выбрал бутылку и начал наполнять мои стакан. Бизнес, сказал он, так себе. Сейчас денег не заработаешь. Разве что в субботу было не так плохо.
– Как и везде, – поддакнул Лесли.
– Налоги, – послышался голос старика в котелке. Причем но его виду было ясно, что он уже лет двадцать никаких налогов не платил.
– Они кого хочешь сведут в могилу, – сказал бармен. – Сейчас и умирать не по карману.
Лесли засмеялся.
– Кстати, о покойниках, – заметил он, – у вас случайно вечерней газеты не найдёте?
– Конечно, найдётся. А что?
Лесли объяснил, что мы с ним этим утром выловили из реки покойницу.
– Она была совсем голая, – добавил он.
Бармен присвистнул, а старик в котелке счёл возможным присоединиться к нам.
– Убийство? – спросил он. У него был длинный подбородок и водянистые глаза. Он смотрел на меня в ожидании подтверждения.
– Наверняка, – сказал бармен, – если на ней не было одежды. Молодая?
Лесли сказал, что было трудно понять, но ей было не больше тридцати. Он спросил, что думаю я по этому поводу.
Я сказал:
– Ей было двадцать семь.
– Её зарезали? – спросил человек в котелке, прищурив глаза.
– Ни одной отметины, – ответил Лесли неуверенно, ведь её ягодицы были довольно сильно поцарапаны. – Так у вас есть газета?
Бармен вынул газету из-под барной стойки и дал её Лесли, который начал водить пальцем по колонкам.
– Давайте ещё выпьем, – предложил я.
Бармен автоматически наполнил стаканы, я расплатился, ушёл от барной стойки и сел за один из столов. Разговор доносился до меня издалека. Я разглядывал виски в стакане, позволяя жидкости омывать стенки сосуда. Как будто я что-то там искал. Конечно, искал. Но мой взгляд был так же беспомощен, как взгляд человека на галёрке, пытающегося разглядеть поющую в хоре девушку. В тот момент я презирал свою бедность не только в материальном, но и в интеллектуальном плане. И тогда я услышат, как Лесли довольно воскликнул:
– Вот она!
– Господи, да где же? – спросил бармен.
– Вот!
– Здесь. Внизу третьей колонки. Смотри!
И он прочёл:
– Тело мёртвой женщины было найдено в реке Клайд сегодня утром. На женщине была только тонкая нижняя юбка. Пока личность погибшей не установлена. Полиция ведёт следствие. Не исключена возможность убийства.
– Ты же говорил, что она была голая!
– Какая разница. Эти нижние юбки совсем прозрачные.
Было нетрудно уйти раньше Лесли. Я сказал ему, что у меня болит голова. Человек в котелке предложил ему сыграть в дартс. Я сказал «спокойной ночи» и ушёл. На свежем воздухе я понял. что перебрал с выпивкой. Не то чтобы слишком, но достаточно, чтобы моя реакция замедлилась, я осмелел и, осознавая это, был не в силах как-то это исправить. Я чувствовал это по своей походке и был этим обеспокоен.
Я медленно шёл вниз по узкой дороге мимо церкви и остановился почитать плакаты, которые я заметил по дороге в кабак. Было слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Я зажёг спичку и поднёс её к доске с плакатами. Спичка обожгла мне пальцы и погасла. Я тихо выругался и отошёл назад. По дороге на баржу я пожелал спокойной ночи полицейскому, который, как мне казалось, за мной наблюдал. Потом я быстро перешёл дорогу и свернул на маленькую улочку, которая вела к каналу. Я уже думал о том, что я скажу, но. ещё не дойдя до канала, лишь заметив вдалеке очертания баржи, я остановился высморкаться и засмеялся над собой, потому что сильно разнервничался. Я нервничал, я не знал, как я это сделаю, как я наконец-то войду в мир Эллы. Я только об этом и думал с самого утра. Я шёл по гравию и слушал звук собственных шагов.
Я подошел к большой неуклюжей барже. На неё падала тень. Где-то неподалёку залаяла собака.
Теперь совсем стемнело, и только вода в канале была свидетелем всего происходящего. Она давила на меня, её звук, её запах. Элла шла рядом, я держал её за талию. Даже в этот момент я не понимал, как мне удалось убедить её уйти со мной с баржи.
Была тёмная безлунная ночь. Лицо Эллы было совсем близко и немного светилось. Я пытался вспомнить наш спор и то, как она боялась, что проснётся ребёнок, и потом вдруг резкая перемена, почти триумф в её голосе, когда она согласилась подняться со мной на палубу. Когда мы дошли до рекламного щита, она остановилась. Она сказала, что дальше не пойдёт, но это прозвучало так тихо, как будто она боялась, что это услышит кто-то ещё. Она вовсе не пыталась дать мне отпор. Почувствовав это, я прижал её к щиту. Ночь была прохладной. Мне уже было знакомо это смешение холодного воздуха с тёплым запахом женщины. И запах тем теплее, чем холоднее воздух. Я вдруг осознал, что её одежда вовсе не часть её. Звучит это довольно банально, но под влиянием момента это кажется невероятным открытием. Ткань сминалась в моих руках, и я чувствовал под ней сильные мускулы её ног. Мне пришлось взять её за подбородок, чтобы поднять её лицо к моему. И тут моя рука скользнула под её пальто и коснулась её бедра. Шерстяное платье, то самое, под моими пальцами казалось ещё теплее. Под платьем на ней ничего не было. Платье легко потянулось вверх по моему запястью, когда я провёл рукой по её коже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38