Или, в моем случае, в кухню.
– Я не собиралась выходить замуж за вашего мужа.
Джасмин испытующе посмотрела на нее.
– Нет? А почему?
– Зачем вы убираетесь у меня на кухне?
Джасмин с удивлением взглянула на свои без остановки снующие руки.
– Потому что грязно.
– Мне кажется, вам пора домой.
Тина направилась к входной двери и открыла ее.
– Не могу смириться с мыслью, что вы останетесь здесь одна. – Джасмин стояла на пороге кухни. – Вы знаете, я кое-что понимаю в идолах.
Тина осмотрела ее с ног до головы – толстая немолодая женщина с тряпкой в руке убирается у нее на кухне – и рассмеялась.
– Я думаю, вам пора домой. К мужу. Он, наверно, беспокоится. Думает, куда это запропастилась его женушка.
Джасмин выдавила на тряпку горку мыльной пены и взялась за решетки на плите.
– Дэниел – мой идол. С тех пор, как мы встретились. Таких, как он, называют захватчиками. Так и есть на самом деле. Он захватывает, берет. А я отдаю. И поэтому мы – прекрасная пара. С самого первого раза, как только я легла с ним в постель, у меня возникло это безграничное чувство. Появилось сначала в животе. А потом распространилось по всему телу. Однажды я даже чуть не попала в аварию, так о нем замечталась. С тех пор запретила себе думать о нем, когда веду машину. Может, это все из-за его верхних зубов. Нижние не так красивы. Но верхние… как будто вставлены искусным мастером. Вы, может, думаете, что я сумасшедшая, но я помешана лишь на его верхних зубах. Знаете, я вам вот что скажу – не создавайте себе идолов. Это плохо кончается. В конце концов, кто достоин стать идолом? Надо найти кого-то, кто не будет перечить и сопротивляться, кто не сможет сказать «нет». Как, например, пища. Она никогда не говорит «нет». Она говорит «да». Она говорит «еще». Но человек? Мужчина? Это же рецепт несчастья.
– Зачем вы мне все это рассказываете?
Джасмин прервалась и высыпала в раковину окаменевшие останки макарон.
– Потому, – наконец проговорила она, – что вы мне симпатичны, и я не хочу, чтобы вы впустую тратили время на человека, которому совершенно неинтересны.
– Мы с вашим мужем регулярно трахались на протяжении последних трех недель.
– Это ваши фантазии. Вы никому о них не рассказывали?
– Он помешан на моих ушах. Бросается на них, как на закуску.
Джасмин выронила тряпку. Ее качнуло, она накренилась к столу. Тина шагнула к ней, чтобы подхватить под руку.
– Сядьте, сядьте, пожалуйста.
Джасмин вырвала руку.
– Когда? Где?
– Сядьте.
– Здесь? – похлопала она по крышке стола. – Как в кино? – Она схватила с полки нож и начала молотить им по столу.
Тина отпрянула. Нож так и мелькал в воздухе.
Джасмин, чуть толкнув ее, прошла мимо и отправилась через прихожую в спальню. Она распахнула дверь и, остановившись рядом с кроватью, уставилась на цветастое одеяло, как будто обратившийся в комара Дэниел все еще прятался в его складках.
Тина наблюдала за ней, стоя в дверях. В крохотной спальне Джасмин казалась еще более громоздкой.
– И вам абсолютно наплевать на то, что он женат?
– А я что – полиция нравов? – пожала плечами Тина.
– Я никогда так не поступала. Конечно, предложения были, но я всегда думала… Знаете, что я думала? Что если бы я спала с женатым мужчиной, то не смогла бы влюбиться, потерять голову. А именно к этому и нужно стремиться – чтобы было хорошо и чтобы голова шла кругом.
– Дурацкое основание.
– Вы так считаете?
Джасмин скользнула мимо Тины в коридор. Тина устремилась за ней.
– А нож! – окликнула она.
Джасмин взглянула на нож, прикинула в руке его вес.
– Дорогой, я думаю. Должно быть, подарок. Верно?
– Может быть.
– Им можно резать, слоить, удалять внутренности и, если как следует постараться, рубить кости. Точить его нужно каждый день. Начинать следует от основания, двигать лезвие мягко, не дергать. Главное в заточке – скорость и частота. Тогда нож будет действительно острым.
Джасмин наклонилась к Тине и направила на нее острие ножа.
– Вы что, собираетесь убить меня этим ножом? – фыркнула Тина.
Джасмин рассмеялась.
– О господи, конечно нет. Убить – это еще не самое сложное. Я могла бы пробить вам голову, сбить машиной, утопить, сбросить со скалы… Нет, проблема в том, куда девать тело. Нет тела – нет улики. – Джасмин бросила нож в сумку и вышла за дверь. – Вот для этого я и могла бы его использовать.
Джасмин сидела в машине перед домом Тины и ругала себя последними словами. Ну как можно быть такой дурой? Слепой. Идиоткой. Простофилей. Ока уронила голову на руль. Его возбуждали уши этой потаскухи. Он целовал, покусывал и лизал уши этой проститутки. А она-то думала, что он входит в раж только от ее, Джасмин, ушей. От ее чистых, нежных, прекрасных ушей. Джасмин прикрыла уши руками, словно защищая их. С самого первого, того раза, она знала, что ее уши действуют на него безотказно. И вот теперь он нашел замену.
Сгорбившись на сиденье, она думала о наглой, тощей девице, от которой только что ушла. О том, как Дэниел целовал, как ласкал, как… Джасмин крепко зажмурилась. Одна лишь мысль об этом пронзила ее иглой. Тело ослабло. На ее небосводе взошла темная луна, озарив мир светом одиночества. О господи, не собирается же он бросить ее из-за этой женщины? При мысли об этом у Джасмин перехватило дыхание.
А потом пришла еще одна мысль. Карим. Господи, Карим! Что она ей-то скажет?
Джасмин склонилась к рулю и, уронив на него руку, задела гудок. Он затрубил, как опечаленный слон. Она заставила себя выпрямиться в кресле. Будь она проклята, если позволит этой потаскухе испортить жизнь Карим! Она ей устроит, покажет, на что способна, и нечего тут миндальничать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72