Рядом с ним перед нетронутой тарелкой сидела Карим и облизывала испачканные супом пальцы, что показалось ему весьма сексуальным. Джасмин, не обращая на них никакого внимания, сидела, уставившись в окно. В стекле отражались ее задумчивое лицо и свет ламп.
– Так, – сказал Дэниел.
Карим, держа палец во рту, подняла на него взгляд. Джасмин не шевельнулась.
– Хочу поехать в Хетчингер, купить… гвоздей.
Джасмин недоверчиво на него взглянула.
– Для… хочу картины развесить, – продолжил он.
– В подвале гвоздей целый ящик.
– Не того размера.
– Не того размера? – изумленно повторила Джасмин и опять повернулась к окну.
– Ну… увидимся через часок. Может, через два.
– Господи, пап, уж не на свидание ли ты собираешься?
– Ха, ха, ха, очень смешно. – Опрокинув стул, он вышел из кухни.
Дэниел позвонил в звонок у двери Тины. Он ждал, переминаясь с ноги на ногу. Было холодно. После всех этих чисток он похудел, и ветер нещадно продувал его тело. Где ее, черт побери, носит? Он заглянул в окно. На полу по направлению к спальне – дорожка из брошенной одежды. Неряха, подумал он. Позвонил еще раз. Потом набрал номер мобильного телефона.
– Алло?
– Открой дверь.
– Ты где?
– Да стою под дверью уже полчаса.
– Мне некогда.
– Мне холодно.
– Нельзя же заявляться без звонка.
– Ну, раз уж заявился…
– Иди домой.
– Тина.
Отбой.
Ну и как тебе это нравится, думал он. Она действительно завелась. Хочет, чтобы он сделал выбор. Просто еще одна уловка. Прочитала, наверно, эту «Книгу Правил», антифеминистскую чушь про то, как не подпускать мужика, пока он золотом не обсыплет. Собрались небось с подружками, такими же незамужними, и торжественно пообещали друг другу придерживаться нужной линии поведения. На самом деле ей уже под тридцать, чувствует, что время поджимает. Он это понимает. Но не торопится. Он не из тех мужиков, которыми можно помыкать. Ей нравится, как он ведет себя в постели, поэтому все будет нормально. Сама прибежит.
В горле у Дэниела запершило, и он наклонился вперед, чтобы прокашляться. Боль пронзила его тело, и он ухватился за бок. Он устал. Устал до смерти. Энергия ушла. И чего припарковал машину так далеко? Сил не хватит до нее дотащиться. Может, он слишком стар для всего этого? Дэниел с негодованием отмел эту мысль. Никогда. Он в прекрасной форме. Просто нужно немного поспать. Слегка устал. И внутри как-то пусто. Пусто в кишечнике. В сердце. И он, замерзший и несчастный, поплелся домой.
На следующий день Джасмин сидела на кухне и проводила дегустацию. Она положила в рот большую столовую ложку ванильного мороженого и дала ему медленно растаять на языке. Закрыв глаза, она попыталась сконцентрироваться. Потом открыла один глаз, чтобы убедиться, что сливы не перетушились, снова закрыла глаз и вернулась к дегустации терпкой ароматной массы. Вкус ее совершенно удовлетворил и в то же время опечалил, потому что это был последний кусок и потому что и в жизни все бывало точно так же – радость шла рука об руку с огорчением.
Прозвенел дверной звонок. Джасмин подумала, что наконец привезли вино, и зашлепала в холл.
Открыв дверь, она увидела на пороге Троя. Джасмин моргнула, а потом вдруг испугалась.
– Что случилось? С Карим что-нибудь? – закричала она.
– Да ничего. Ничего с ней не случилось. Все в порядке. Она в школе.
– О-о-ох.
Трой переминался с ноги на ногу. Джасмин продолжала растерянно смотреть на него.
– А я решил сегодня не ходить. Я ведь уже в выпускном классе… ну, почти уже в колледже. Так что пока не накрутили шею…
Джасмин одернула свитер.
– Я работаю.
– Над рецептом Хазан?
– Нет, теперь это тушеные сливы.
– Правда?
Он стоял на пороге, тоненький, и ждал. Она наконец распахнула дверь.
– Хочешь зайти?
Он молнией пронесся у нее за спиной.
Войдя в кухню, он стал рассматривать ножи.
– Ух ты, острые, наверно?
– Надеюсь, что да. Я потратила кучу денег на профессионального точильщика.
– Ну, вы же от этого не обеднеете, верно?
– В общем, да.
Она вернулась к плите, на которой томились сливы. Глядя в кастрюлю, она старалась вспомнить, положила ли палочку корицы. Стоя спиной к Трою, она чувствовала на себе его взгляд.
– Хороший цвет, – сказал он. Она взглянула на свой свитер, пытаясь понять, шутит он или нет. – Я хочу сказать, – запинаясь, проговорил он, – многим этот цвет не идет, но у вас такой цвет лица, что все в порядке.
– Спасибо. – Она пригладила волосы.
В последний раз помешав сливы, Джасмин выключила газ. Трой уже успел переместиться на другой конец стола, когда она подошла с пышущей паром кастрюлей.
– А что вы теперь собираетесь делать?
– Оставлю минут на двадцать, чтобы остыли, потом выну ваниль и корицу и разложу по банкам.
– Хм.
Нос Троя подрагивал над паром. Она смотрела на его сильные, без единого волоска, руки. На его гладкую, без единого волоска, грудь, проглядывавшую в вырезе рубашки. Крепкие, как щипцы для орехов, челюсти. Джасмин закусила губу и отвернулась.
– А пока остывают, что будете делать?
– Сейчас посмотрим. – Она пролистала свои записи. – Ну, это будет не совсем работа…
– Нет?
– Нет. Это уже личное.
Трой наклонился ближе.
– Насколько личное?
– Хочу придумать что-нибудь выдающееся ко дню рождения мужа.
Трой выпрямился.
– А-а.
– Как думаешь, для вина еще рано?
Трой замотал головой. Джасмин, как и в прошлый раз, достала бутылку красного вина.
Она чокнулась с Троем и медленно отпила.
– Какую еду любят мужчины?
Трой смотрел на нее в ожидании кульминации.
– Я серьезно.
– Ух! Мясо. Конечно, мясо.
– Я так и думала. А какое?
– Красное. Чем краснее, тем вкуснее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72