Прежде чем оставаться на ночь, посмотрим, какая Мэри пересилит.
– Я выйду ненадолго.
– Можно мне с тобой пойти? Вдруг он…
– Он не придет, я вернусь через час. Сиди тихо.
Я запомнил торговый ряд за углом, надеясь найти там, что нужно. Там нашлось то, что мне было нужно… что было нужно Мэри.
Поехал обратно с другой коробкой, поменьше, чем у нее. Поставил машину, пошел по тротуару. Вышедший из дома Грозный тряхнул головой и буркнул:
– Раздолбай.
Ты никогда далеко не отправишься, Деннис, подумал я. Еще лет двадцать будешь разгуливать здесь, потряхивая ключами, вскрывая ящики комодов с нижним бельем, только к женщине в душу не влезешь. Могу поспорить – он знает, какой размер носит Мэри, и, видимо, его фантазия ограничивается меловыми очертаниями моего тела.
– Не волнуйся, Деннис, долго я не пробуду.
– Скатертью дорожка.
Я мысленно представил стоящие вдоль тротуара музыкальные центры. Наконец-то струнный концерт Джонатана Томаса не будут заглушать непристойные спиричуэлы.
Мэри открыла подъезд на звонок домофона, я пошел к ее двери, на этот раз не запертой.
– Подарок?
– Тебе. Чтобы поправить дело.
Я опустил на пол коробку, открыл дверцу клетки. Самец черепахи высунул голову, видно, гадая, что с ним сейчас сделают проклятые люди.
– Что это?
– Он тебе поможет забыть. Так сделал бы Иисус, имя Которого начинается с «И». Хотя я не такой уж и верующий.
Она села на пол.
– Выходи, черепах!
Клянусь, женские прически по-разному вводят мужчин в заблуждение. Одни носят жесткие шляпы, как черепаший панцирь, а подкладка мягкая. У других волосы длинные, гладкие, а на самом деле короткий жесткий ежик. Третьи меняются в зависимости от разнообразных париков, никогда не догадаешься, что под ними скрывается лысина. Мэри принадлежала к черепашьему типу, прячась под широким чепцом, прической секретарши, стараясь избавиться от болезненной чуткости и в конце концов засыпая с плюшевым мишкой под боком. Теперь игрушки исчезли, она смотрела на меня так, словно видела вместо глаз пуговицы и мягкое плюшевое брюшко. Я сказал себе: «Поосторожней, Джон Томас». Собственно, я с собой не разговаривал, просто все прочие части тела не хотели того, чего хотела одна.
Она вернулась к кровати. Самец черепахи двигался по ковру, видно, желая выяснить, когда кончится пушистая площадка. Он не испытывал никакой полосатой тюремной тоски и усталости, и если бы был выше ростом на несколько футов, бросал бы под солнцем радостные победные крики. Но вместо этого наблюдал, как я готовлюсь лечь в постель, явно считая это неудачной идеей.
– Иди, – сказала она, похлопав по матрасу.
– Не наступи на него. Лучше я посажу его в клетку.
– Пусть побродит немножко. Уж тебе-то известно, чего ему хочется.
Я вспомнил Рози и мысленно сказал себе и ей:
– Извини, Рози, но ты так со мной обращалась, что я просто никак не могу отказать той, кто тихо говорит и не держит в руках палки. Твердо надеюсь – она не ударит меня, не привяжет к кровати, а получив удовольствие, не оставит привязанным.
Потом я, как всегда, почти превратился в Мэри. Секс для меня – река, несущая в другого человека, пока я не стану бесполым. Поэтому знаю, что надо делать: то, что я сделал бы, будучи ею. Свое наслаждение придет само собой. Секс без Рози был невесомой ходьбой по луне. Вскоре я не смог удержаться от мысли, что, может быть, сам прислал себе то письмо для того только, чтоб очутиться здесь, на лунной поверхности.
У Мэри появилась привычка кусаться. Она стонала, повторяла мое имя, на этот раз: «Джонни, Джонни, Джонни…» Будем надеяться, Деннис подслушивает под окном.
Я перевернулся. Она прижалась к моей спине. Мог бы поклясться, что вижу за спинкой кровати вытаращенные глаза Рози.
– В чем дело? – спросила она. – Наверно, теперь ты жалеешь?
– Не жалею, просто сбит с толку.
Я оглянулся на самца черепахи в панцире: слишком много впечатлений в один день. Мне было отлично понятно, как он себя чувствует. На улице только стемнело, надо найти способ выбраться из квартиры.
– Могу включить запись.
Мэри бросилась к музыкальному центру. Мы послушали имитацию морского прибоя. Она присела на край кровати, не потрудившись прикрыться. Я завернулся в покрывало, свесив с кровати вялую ногу. Фиговый листок под дождем, никакого скрипача на крыше, виолончелист исчез. Древесная лягушка спрыгнула с ветки. Было тихо, лишь неподалеку шумел настоящий прибой.
Самец черепахи высунулся из панциря и побрел к динамику. Останавливались машины, люди ехали домой с работы. Наш фальшивый прибой заглушал шорох пакетов с едой быстрого приготовления.
Мэри замкнулась в себе. Наверно, я ей напомнил о Мэри с девичьими длинными волосами, а секретаршей Мэри она уже быть перестала. Разрывалась между двумя ипостасями, стараясь выбрать правильный путь. Смотрела на ковылявшего самца черепахи, не глядя на меня. Я прикоснулся к ней сзади, она стряхнула мою руку.
– Что теперь, Джон?
– Когда?
– Теперь, когда ты здесь.
Я часто считаю, что люди умеют читать мои мысли. Все время думал – ей известно, что я заскочил всего на несколько часов, даже после всего случившегося. Думал, она знает, что я должен разгадать загадку, не допустив своей насильственной смерти. Был уверен, что, даже лежа со мной рядом, она заранее угадывает мои замыслы.
– Можно воспользоваться твоим компьютером? – спросил я. – Мой ноутбук в машине.
– Господи Иисусе. Давай. Пароль – «Я – МЭРИ».
Я включил машину и стал ждать. Она тихо всхлипывала, а меня охватило то самое холодное чувство, которое не позволяло утешить ее или даже соврать, что6 не ухудшить дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45