Три наши последние встречи закончились перепалками, в которых, надо признаться, я один был виноват.
Пройдя по улице квартала три, я увидел дом под номером 666. У самого жилища бабушки мне почудилось, что вот откроется дверь и мне навстречу сверкнет улыбкой Моника. «Это ты!» – воскликнет она в радостном удивлении, и все мои опасения вмиг развеются.
В два прыжка я пересек палисадник, где вместо розовых кустов, как ныне модно, торчали низкие платаны.
– Кто там? – В зарешеченное окошко выглянула испуганная женщина.
– Я ищу Монику, – с ходу ответил я, забыв, что это было ее выдуманное имя.
– Монику? Какую Монику? – В голосе женщины явно звучал страх, мол, чего надо этому проходимцу.
– Извините, хотел сказать Каридад. – Как я ни старался, но и у меня от волнения дрожал голос.
Женщина чуть приоткрыла окошко. Несмотря на решетку, она, казалось, побаивалась, что я смогу ее пристукнуть.
– Кто вы такой? Зачем она вам?
– Я ее друг. Йоланда сказала, что она, наверное, у вас. Страх на лице сменился выражением некоторой успокоенности.
– Каридад здесь? – не сдавался я. – Можно повидать ее бабушку?
– Это я. – Женщина открыла окно и высунула лицо. К своему огромному удивлению, я увидел перед собой настоящую мулатку, смуглую, с темными курчавыми волосами, мулатку, которая вдруг оказалась бабушкой Моники, белой и светловолосой девушки, натуральной блондинки, сплошной блондинки – включая самые укромные места.
– Беба, кто там? Чего они хотят? – послышался скрипучий голос.
Из-за спины женщины показалась согбенная старуха с абсолютно белыми волосами и абсолютно черной кожей. Она тоже казалась изрядно перепуганной.
– Никто, мама, никто. Один сеньор ищет Кари. Иди ложись.
– Скажи, что ее тут нет. Пусть уходит, ее тут нет.
– Мама…
«Мама» – иными словами, бабушка Моники, вернее, прабабушка Моники… негритянка. Это выглядело каким-то недоразумением. Надо было развеять всякие сомнения.
– Я ищу Каридад Родригес Эстраду Пальму, – твердо проговорил я. – Здесь живет ее семья?
– Вам сказано – да, здесь. – Бабушка начинала раздражаться. Из-за ее спины на меня молча глядела древняя старуха.
Значит, Моника – внучка мулатки и правнучка негритянки. В таком случае ее отец должен быть очень светлым мулатом. Она никогда мне не рассказывала о своей родословной, а я не мог и предположить, что у нее такие предки.
Хотя зачем она должна была мне обо всем докладывать? Мол, знаешь, а я из чернокожих.
Впрочем, все это не имело никакого значения.
– Мне надо видеть Каридад. Она мне очень нужна, – сказал я.
– Ее тут нет. – Ответ был категоричен.
– Можно мне войти, поговорить с вами? – почти молил я.
Бабушка, секунду поколебавшись, пошла к двери и стала возиться с запорами и задвижками. В жизни не видел дверей с таким количеством замков – старинных и самых новых, видимо присланных сыном из-за границы. Уже в комнате между делом я насчитал десять запорных конструкций. До сих пор не понимаю, как она меня впустила в дом. Наверное, мой интеллигентный вид внушил ей доверие.
– Говорите, – сказала бабушка, все еще посматривая на меня с некоторым подозрением.
Она молчала, но ее лицо постепенно мрачнело. Прабабушка, сидевшая напротив, беспокойно шевелила пальцами и время от времени вздрагивала.
– Уже несколько недель, – проговорила бабушка, – как Кари сюда не приезжала.
Вообще-то, внучка их навещала примерно раз в два месяца, в дом приходил праздник, потому что она всегда являлась веселая, радостная и привозила кучу подарков, продукты, лекарства, деньги.
Тут бабушка умолкла и совсем погрустнела.
– Вы говорите, что Кари исчезла?
Я кивнул. Мне было жаль огорчать старую сеньору дурным известием. Лучше бы вообще туда не приходить.
– Что случилось с Кари? Что с ней? – прабабушка задрожала сильнее, и все ее тело стало мелко подрагивать, как у нервнобольной. – Где Кари? Что с ней? Кто этот человек? Зови полицию!
Бабушка подошла к ней, обняла за плечи и увела в другую комнату.
– Мама, с Кари все в порядке, – увещевала она старуху. – Сеньор говорит, что Кари скоро приедет к нам.
Вернувшись, бабушка подошла ко мне. В молодости она, видно, была красивой женщиной.
– Когда она слышит плохие новости, то совсем теряет рассудок. Склероз, – сказала она. – Но где же найти Кари?
Мне нечего было ответить.
– Хотелось надеяться, что вы мне об этом сообщите, – растерянно сказал я, глядя в зарешеченное окно. На улице о чем-то жарко спорили парни, до нас долетали их крики и ругань.
Бабушка села в кресло, опустив голову и поджав губы. Олицетворение печали.
– Не знаю, что и делать, – сказала она. – Мне бы надо пойти поискать ее, но я не могу оставить больную мать.
– Не волнуйтесь. Придет. Наверное, гостит у какой-нибудь подруги, – попытался я ее утешить. Бабушка, казалось, меня не слышала.
– А эта Йоланда, бандитка, развлекается в свое удовольствие и совсем не думает о дочери. Если бы мой сын был здесь, все было бы иначе.
Мне не хотелось передавать сеньоре слова Моники о своем отце, о том, каким никчемным родителем он был. Не стоило еще больше расстраивать бедную женщину.
Я пообещал сообщить ей все, что узнаю нового, и распрощался. Уходя, слышал вопли прабабушки: «Где моя Кари? Зови полицию!»
На улице парни от перебранки перешли к драке и били друг друга камнями и палками. Один уже валялся на земле, второй продолжал его дубасить, третий вытирал окровавленную физиономию.
Я было хотел вмешаться, утихомирить хулиганов, но удержался. Какое мне до них дело, пусть сами разбираются. Меньше будет в городе шпаны. Может, именно один из таких что-то сделал с Моникой, покалечил ее, не дай бог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74