- Тут ты прав, - Хирталамос на мгновение призадумался,
улыбаясь каким-то своим мыслям, потом решительно взмахнул
рукой: - Хорошо, пусть будет десять!
- И еще по десять за каждую голову, если мне придется
поработать мечом. Десять монет за одного мерзавца из шайки
Сагара - вполне приемлемая цена, клянусь Кромом!
- Согласен, - сказал Хирталамос, тяжко вздохнув.
- Еще - кувшин вина в ночь. Аргосского!
- В вине недостатка не будет. А прикажу слугам.
- Прикажи. Теперь насчет денег...
- Что насчет денег? - встрепенулся купец.
- Половину - вперед, - уточнил Конан.
Хирталамос, сдвинув тюрбан на лоб, почесал в затылке.
- Половина - это сколько, сын мой?
Теперь задумался Конан, погрузившись в сложные расчеты.
- Ну, двоих-то я всяко уложу, - сказал он наконец. -
Так что с тебя, почтенный, двадцать пять кругляшей.
Они ударили по рукам и направились к дому, провожаемые
воинственными воплями офирских петухов. Когда Конан шагал
мимо женского покоя, шелковые шторы чуть раздвинулись, и
три пары прелестных очей впились в его лицо. У белокурой
Лелии глаза были голубыми, как летнее небо над
Гандерландом; у черноволосой То-Ню - темными, словно
кхитайский агат; что касается рыжей Валлы, местной
заморанки, то очи ее сияли чистым изумрудом.
Конан хмыкнул, подумав, что в сей курятник тоже стоит
заглянуть. Ночи в Шадизаре были долгими, и он надеялся, что
поспеет повсюду.
Много ли времени нужно льву, чтоб выпустить кишки
двадцати шакалам?

* * *

Тем же днем, ближе к вечеру, киммериец сидел в таверне
Абулетеса за кружкой кислого вина. Разумеется, сей напиток
не шел ни в какое сравнение с аргосским, но Конан не
сомневался, что завтрашней ночью аргосское от него не уйдет.
Как те три купеческие жены!
А пока что он неторопливо цедил кислятину, поглядывал
на туго набитый кошелек, лежавший у правого локтя, и
размышлял о всякой всячине. Например, о том, куда
направиться после ужина: или в свою берлогу в лабиринтах
Пустыньки, шадизарского воровского квартале, или в один из
развеселых домов с красотками, где за ночь можно было
спустить все золотые Хирталамоса, или на промысел - скажем,
к тому же Гиндорусу, торговцу шелком, к караванщику Кадкуру
либо к самому благородному Пирию Фламу, счастливому
владельцу Ниделрага Неутомимого.
Кубок его почти опустел, когда в таверну ввалились
четверо заморанских молодцов, один другого страшнее.
Первому милосердный топор немедийского палача сохранил
голову, лишив ее, однако, ушей; второму в Бритунии выбили
глаз и располосовали ножом щеку; третьему вырвали ноздри -
так в Туране каралась попытка украсть овцу. Что касается
четвертого, то он пока свел близкое знакомство с оспой.
Этот тощий рябой заморанец и был главарем, тем самым
Сагаром, вступившим на службу к конкуренту почтенного
Хирталамоса. Конан, одарив его угрюмой ухмылкой, решил, что
соперник появился у Абулетеса не зря; видать, уже что-то
разнюхал и захотел удостовериться в своих подозрениях.
Усевшись в десяти локтям гот киммерийца, Сагар грохнул
кулаком по столу и гулким басом, неожиданным для такого
тощего человечишки, проревел:
- Эй, Абулетес, гнилая крыса! Жратвы и вина! Только не
пытайся подсунуть нам ту собачью мочу, которой провоняла
половина твоих бочек!
Три заморанских головореза расхохотались, а Конан
скривился. Сагара Рябую Рожу он не любил и полагал, что
собачья моча вместо доброй выпивки будет тому в самый раз.
А еще лучше - ослиная! От всех ослов, что пасутся на землях
Пирия Флама!
Тем временем на столе перед компанией Сагара возникли
блюда с дымящейся бараниной и с жаренными на вертеле
курами; за ними появились кружки с вином - точно таким же,
как у Конана. Безухий и Рваная Ноздря, вытащив длинные
заморанские кинжалы, приступили к жаркому, Кривой жадно
ухватил курицу, а Рябая Рожа потянулся к чаше, желая,
видно, смочить глотку, скользнув взглядом по тугому
кошельку у локтя Конана, затем с ехидной усмешкой уставился
на киммерийца, будто увидел его только сейчас. Разумеется,
то было неуклюжее притворство, так как такого исполина с
мечом в четыре локтя длинной не заметил бы только слепец.
- Ха, северянин! - прищурившись, пробасил Сагар. -
Спускаешь золотишко старого козла Хирталамоса? А вдруг
тебе не удастся его отработать? Вдруг не устережешь петуха?
- Может, не устерегу, - сказал Конан, поглаживая
рукоять своего клинка. - Но Хирталамос платит не за одну
лишь охрану. Мне обещано еще по десять золотых с головы, а
тут я вижу целых четыре.
Сагар покосился на меч киммерийца. Этот клинок шириной
в ладонь выглядел куда внушительней заморанских кинжалов, а
владелец его мог снять четыре головы с той же легкостью, с
какой петух склевывает червяка. Помня об этом, Рябая Рожа
выдавил примирительную улыбку и пробурчала:
- Мы ж еще не в курятнике Хирталамоса, а в кабаке,
северянин. Тут всякий может посидеть, поболтать и выпить в
собственное удовольствие... Разве не так?
- Так, - согласился Конан, продолжая ласкать
перекрестье своего клинка. - Так!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15