Из глубины Длинного Дома доносился гул возбужденных голосов, металлический лязг и скрип торопливо натягиваемых кольчуг. Конан, однако, сомневался, что хоть один воин Эйрима успеет сегодня омочить клинок в крови врагов.
Он подбросил в воздух свой меч, словил его, оглядел замерших у двери людей колдуна и повернулся к хозяину усадьбы.
– Ну, кого из них ты хочешь, брат Эйрим? Если выбор за мной, то я взялся бы за того разговорчивого недоумка, который со шрамом. Поганая кровь Нергала! Я же обещал разукрасить ему другую щеку!
Эйрим молча кивнул, и два воина с обнаженными клинками начали с неспешностью приближаться к Фингасту и Торколу.

ГЛАВА 12
ЗАМОК И ОСТРОВ

Пятеро обитали в мире, но над тремя из них судьба уже занесла свой разящий меч. И от этого клинка не мог уклониться никто: ни маг, ни каменный воин, ни дух, мнивший себя всемогущим. Воистину, удары рока неотразимы!

Серокожий со спутником своим, киммерийцем, приближался к замку, и Аррак решил, что наступила пора готовиться к встрече. Он почти уже не сомневался, что серый исполин справится с колдуном, нынешним Его Избранником. Чары смертных магов по-разному действовали на людей: слабых убивали, сильных могли на время обратить в камень, против сильнейших же оказывались почти бессильными. Сильнейшие обладали качествами, которые трудно было сломить с помощью чар: как правило, они отличались невероятной жестокостью, упрямством, безразличием к людским бедам и радостям и безмерной гордыней.
Сероликий воин был, разумеется, из сильнейших. Такой вывод подтверждался многими его деяниями – в том числе и последним, когда он, чуть ли не в одиночку, перебил людей Гор-Небсехта в эйримовой усадьбе. Теперь Аррак убедился, что серый гигант во всем превосходит Эйрима – и отвагой, и жестокостью и удачливостью. А это значило, что надо готовиться к переселению в новую плоть.
Подготовка являлась тонким и непростым ритуалом. Прежде всего Аррак хотел воспринять эманации сероликого, столь неясные и смутные у людей, праха земного; Он должен был убедиться, что новый Его Избранник имеет цель. Не важно, какую – лишь бы серый исполин стремился к ней с достаточным упорством и настойчивостью. Цель можно изменить; упорство же – такая черта характера, которую не создашь из ничего. Для Аррака упорство было важнее цели.
Разобравшись с эманациями будущего Избранника, Он должен был покинуть тело Гор-Небсехта. Сравнительно простой трюк, однако весьма ответственный, ибо Арраку требовалось уловить момент, когда душа колдуна изойдет из мертвого тела и приготовится к путешествию на Серые Равнины. В этот миг Ему надлежало ускользнуть из тех закоулков души стигийца, в которых Он свил себе гнездо. Где же Он таился? Это являлось непростым вопросом! В отличие от демонов, люди обладали душой, и была она слабой тенью бессмертия, отблеском вечной жизни, присущей лишь богам. Еще душа человеческая напоминала Многоэтажный запутанный лабиринт, в котором имелись и парадные залы, и широкие коридоры, и полутемные камеры, и тонувшие во тьме каморки. На верхних этажах обитали разум и чувства; здесь жили наиболее ярко выраженные стремления – страсть к богатству, к власти или покою, доброта или жестокость, ум или глупость, гордыня, самомнение или готовность к самопожертвованию, отвага или трусость. Тут же, в некоем подобии сундуков, были сложены воспоминания – не все, однако, а самые важные, Память о перенесенных обидах, о днях торжеств и поражений, о муках зависти, ревности, любви, радости и горе. У большинства людей в памятных ларцах не хранилось ничего любопытного – лишь окровавленные лохмотья бед да холодный пепел перенесенных унижений.
Под верхними этажами располагались Нижние. Тут не было просторных залов и переходов, в которых могли бы порезвиться яркие чувства и осознанные мысли; тут, в полутьме узких запутанных коридоров, таились подспудные желания, звериные инстинкты, полузабытое и совсем забытое прошлое – в том числе и память о предыдущих воплощениях. Она хранилась не в ларцах и сундуках, а, скорее, в плотно запечатанных, окованных железными обручами бочках, и была совершенно недоступной смертным. Они жили словно бабочки-однодневки, помнившие события светлого дня и хоронившие их с наступлением ночи.
Однако все это смутное и неосознанное, полузабытое и тайное, было чрезвычайно важным; мириады кривых переходов, узких тоннелей, глубоких шахт, тонувших в сумраке лестниц связывали нижние и верхние этажи, влияя на человеческие побуждения, желания и мысли. Обмен между ярусами запутанного лабиринта, движение намерений и страстей, сопровождавшее то, что высказывалось словами, собственно и было человеческой душой – неощутимой, призрачной, и в то же время вполне реальной. Эманации, циркулировавшие в лабиринте, их чистота, мощь и скорость перемещения, определяли, будет ли человек обладать душой гордой, страстной или холодной, щедрой или себялюбивой, великой или мелкой. По мнению Аррака, Древнего Духа Изменчивости, большинство смертных обладали не столько душами, сколько душонками, ничтожными и лишенными сильных страстей.
Но, согласно правилам Великой Игры и назначенной Арраку кары, Он был вынужден ютиться в этих жалких катакомбах. Имелся в них крохотный и дальний закоулок, некий тупик, лежавший ниже самых нижних этажей – тут Он и обитал, отсюда и правил своим Избранником. Он селился в темной клоаке, где откладывалось наиболее смутное и туманное – зыбкие образы и ощущения тех дней, когда Его Избранник был всего лишь плодом в женском чреве, непроросшим зерном, каплей невыпавшего дождя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101