Ни один из собравшихся никому другому не позволил бы назвать себя «тунеядцем, хулиганом и пьяницей», ведь среди гостей был секретарь горкома, секретари четырех райкомов, два директора наиболее крупных заводов города, заместитель прокурора, ректор университета и главный врач огромного больничного комплекса – люди в Болотовске уважаемые, известные и влиятельные. Но они знали: главным является именно он, Глеб Романович Остоженский, полковник КГБ, называющий себя «крестным отцом».
– Я имел возможность прощупать этого Лагодина, – продолжил полковник. – Крепкий орешек, скажу я вам!
– Купить можно любого, – заявил секретарь горкома. – Сколько, по-вашему, придется ему отвалить?
Глеб Романович усмехнулся:
– Лагодин из разряда фанатиков. Тем более он знает, что за ним стоит новый генсек. А значит, он не может позволить себе опозориться.
– И ревизор будет копать, причем очень глубоко! – истерически заговорил один из директоров. – Что же нам делать? Может, у него есть слабые места?
– Вы же обещали нам свое покровительство, если мы будем делиться с вами нашей прибылью! – заявил нервно главврач. – Если Лагодин узнает об истории с наркотиками в подконтрольном мне больничном комплексе...
Остоженский поднял руку, и галдевшие гости замолчали.
– Мое обещание остается в силе, – сказал он тихо. – Никто из вас не имеет права терять голову. Не исключено, что некоторые из вас в ближайшее время будут арестованы...
– Нет! Не может быть! – раздалось со всех сторон, но Глеб Романович продолжил:
– Те, кого это коснется, должны знать, что я не бросил их на произвол судьбы. Они должны молчать и все отрицать.
– Но если Лагодин соберет доказательства, нас отправят на Колыму и без признания! – пискнул кто-то, на что полковник возразил:
– У нового прокурора просто не хватит времени – я найду способ приструнить его. Однако повторяю еще раз: кого бы из вас ни взяли в оборот, вы должны молчать!
Собравшиеся только кивнули, зная, что шутки с Глебом Романовичем плохи. В том, что полковник умеет быть жестоким, они убедились на примере одного из его подчиненных – тот, узнав о левых делах шефа, хотел сдать его с поличным, но произошло несчастье: чересчур ретивого подчиненного сбил самосвал.
– Значит, мы поняли друг друга! – цинично воскликнул Остоженский. – Ну что ж, когда этот вопрос прояснен, можно поговорить и о бизнесе. Ведь мы, в конце концов, мафия!
* * *
Всеволод Петрович и не представлял себе, что ему предстоит столкнуться с таким огромным количеством злоупотреблений, махинаций и финансовых преступлений. Болотовск, как стало ему вскоре ясно, буквально погряз в коррупции, и хуже всего, что, по мнению Лагодина, происходящее держал под контролем кто-то очень умный.
О своем открытии он доложил полковнику Остоженскому и признался:
– Сначала я не воспринял ваши слова о мафии всерьез, но теперь вижу, что вы были правы, Глеб Романович. Все преступления – звенья одной и той же цепочки, нарушение закона в городе возведено в принцип. Вернее, кто-то на этом очень неплохо зарабатывает.
– Коррумпированные чиновники, – заявил полковник. – Вам необходимо хорошенько их потрясти.
Лагодин вздохнул:
– Вы как-то обмолвились о так называемом крестном отце. Так вот, я тоже думаю, что за всеми мошенниками, аферистами, ворами и убийцами стоит некто весьма влиятельный и жадный. Именно он контролирует ситуацию, не позволяя ей выйти из-под контроля, и в то же время толкает людей на новые преступления, получая с них определенный процент.
Полковник КГБ усмехнулся и протянул:
– Ну, это вы слишком уж загнули! Прямо-таки не Болотовск тут у нас, а Чикаго конца двадцатых...
– Да, как верно подметили, настоящая мафия, – парировал Всеволод Петрович. – И я намерен с ней бороться радикальными методами. В течение следующей недели будут арестованы...
* * *
Настя знала, что отец прибыл в Болотовск, дабы навести порядок, и это задание было доверено ему чуть ли не самим генеральным секретарем. Девушка быстро поняла, что подобострастие и восхищение, с которыми к ней относятся одноклассники и даже учителя, связаны не только с тем, что новая ученица приехала из Ленинграда. В большей степени они связаны с ее отцом и его миссией в городе.
Настю постоянно приглашали на вечеринки, дни рождения, семейные праздники. И едва ли не каждый раз кто-либо из взрослых, словно невзначай, заводил с ней разговор об отце, о том, чем он занимается и над чем работает. На одной из вечеринок Настя выиграла в лотерею... золотой кулон с настоящим бриллиантом. Она принесла украшение домой и показала его маме, а Галина Сергеевна, нахмурившись, тотчас оповестила мужа. Всеволод Петрович велел дочери тотчас вернуть кулон обратно. Настя не понимала, почему она должна так сделать: это же выигрыш!
А несколько дней спустя девушка подслушала разговор родителей (время было позднее, и те думали, что дочка давно спит).
– Сколько? – услышала она удивленный голос мамы. – Сева, я не ослышалась?
Анастасия, замерев в коридоре, ловила каждое слово.
– Нет, Галя, ты не ослышалась, миллион. Миллион рублей, – раздался усталый голос отца. – Вот какое беззастенчивое предложение я получил. Они хотят купить меня, сделать членом своей банды, их треклятой мафии! Причем такое происходит у нас, в Союзе, далеко не в самом богатом городе. Представь, что творится в союзных республиках, где-нибудь в Закавказье или Средней Азии – там ворочают не просто миллионами, а миллиардами!
– Сева, мне страшно, – донесся до Насти голос мамы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18