* * *
Галина Сергеевна открыла глаза и подумала, что сон, который ей привиделся, был самым мерзким и глупым из всех, что ей когда-либо доводилось видеть.
Повернув голову, женщина увидела, что находится в больничной палате. Она попыталась привстать, однако не смогла – тело было словно свинцом налито. Дверь палаты распахнулась, появилась вальяжная рыжеволосая полная дама в белом халате.
– Доброе утро, Галина Сергеевна! – сказала она, улыбаясь, отчего стали видны золотые зубы. – Отдых пошел вам на пользу. Сейчас будет питательный завтрак, но сначала вам необходимо восстановить силы при помощи небольшой инъекции. Сестра, прошу!
Появилась медсестра, Галина Сергеевна забилась на кровати.
– Где я? И кто вы такие? Что с моим мужем, что с моей дочерью? Я требую немедленно ответить на мои вопросы!
– Ну конечно, конечно, – закивала ласково врач, наблюдая за тем, как сестра наполняет шприц содержимым ампулы. – Вы находитесь в больнице, однако с вами все в полном порядке, только вот надо немного успокоить нервы...
– Если со мной все в порядке, то почему вы пичкаете меня черт знает чем? – закричала пронзительно Галина Сергеевна. – Где мой муж, что с Севой? Вы не можете удерживать меня здесь силой! Я имею право знать...
– Имеете, имеете, – поддержала ее врач. – Но сначала вам надо успокоиться, а потом мы и поговорим.
И Галина Сергеевна получила еще одну инъекцию, после которой желание задавать вопросы и кричать немедленно исчезло, а хотелось одного: лежать недвижимо на кровати и смотреть в потолок.
О том, что произошло с Всеволодом Петровичем, Галина Сергеевна узнала через два дня. Успокоительное, которым ее пичкали в закрытой клинике для душевнобольных, оказало свое воздействие, и Лагодину навестил полковник Остоженский. Глеб Романович был собран, подтянут и лаконичен. Он не стал ходить вокруг и около.
– Галина Сергеевна, я знаю, что вынести правду далеко не каждому под силу, однако я слишком вас уважаю, чтобы лгать.
Полковник, рассматривая бледную изможденную женщину, подумал о том, что истины Лагодина никогда не узнает. Что бы она сказала, если бы ей стало известно, что убийца ее мужа находится перед ней и приносит свои соболезнования – неискренние, конечно же?
– Картина происшествия однозначна, – заявил Остоженский. – По причине высокого положения вашего супруга к работе был подключен Комитет государственной безопасности, а возглавить комиссию по расследованию гибели моего хорошего друга Всеволода Петровича поручено мне.
Затем Остоженский, для приличия помолчав немного, продолжил:
– Галина Сергеевна, мужайтесь. Ваш супруг покончил с собой. Но до этого он убил свою любовницу.
– Что? – вырвалось у Галины Сергеевны. По щекам женщины побежали слезы. – Вы обманываете меня! У Севы не было никакой любовницы!
Глеб Романович возразил:
– К сожалению, факты вещь упрямая. Как удалось установить следствию, Всеволод Петрович на протяжении последних пяти месяцев имел связь на стороне с гражданкой Грачевой Светланой Николаевной, кассиром универсама № 9. Гражданка Грачева была младше Всеволода Петровича на восемнадцать лет, отличалась вздорным характером и любила заложить за воротник. По всей видимости, в тот вечер произошла ссора, и Всеволод Петрович, наверняка в припадке гнева, задушил Грачеву, а когда осознал, что произошло, предпочел покончить с собой. Мы нашли его в туалете квартиры любовницы.
– Но как же так... – прошептала Галина Сергеевна, всхлипывая. – Глеб Романович, скажите, может быть, произошла ошибка? Может, это сделал кто-то другой? Или та особа убила Севу?
– Ну да, а потом сама себя задушила при помощи шарфа, – откликнулся полковник иронично. – Нет, сначала была убита Грачева, а затем и ваш супруг покончил с собой. В квартире никого больше не было. Медэксперты уверены на сто процентов: именно Всеволод Петрович виноват в произошедшем. Мне очень жаль, дорогая Галина Сергеевна, мне очень жаль...
– Но что же теперь будет? – спросила беспомощно женщина, и Остоженский, потрепав ее по плечу, ответил:
– Я, как лучший друг вашего покойного мужа, не брошу вас и Настю, можете мне поверить. Однако разрешите дать совет – оставаться в Болотовске вам не стоит, лучше всего вернуться в Ленинград. У вас ведь там имеется сестра?
Четверть часа спустя Глеб Романович покинул палату, в которой находилась Лагодина. Дело было сделано: вдова узнала о том, что ее покойный супруг был последней сволочью, мерзавцем и к тому же трусом – убил любовницу и из страха перед последствиями застрелился. Если о Лагодине кто и будет вспоминать, то исключительно как о неудачнике, предателе идеалов, человеке, запятнавшем честь мундира. Остоженский был весьма доволен содеянным – все прошло именно так, как он и планировал. Прокурора в городе не любили, поэтому сразу же приняли версию о его самоубийстве. Да и полковник постарался на славу, подтасовав улики и отлично обставив мизансцену. Что же, теперь Лагодин станет преступником, а результаты проведенного им расследования превратятся в макулатуру. Осталось только спровадить вдову и дочку покойного из города, и тогда Глеб Романович сможет сконцентрироваться на том, что было для него главным, – на увеличении своей власти и капитала.
* * *
Настя помнила страшную сцену, разыгравшуюся той февральской ночью, – мама, кричащая и вырывающаяся из рук дюжих санитаров, медсестра со шприцем, пожилой сосед-профессор, старающийся увещевать маму, незнакомые мужчины, открывавшие ящики стола, копошившиеся в белье, перетрясавшие книги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18