У него есть сестра-двойняшка. Они родились с интервалом в пять минут. Вот про сестренку ничего не известно, говорят, что она учится где-то в Швейцарии. А Сережа предпочел остаться в Экаресте. Ему нужен столичный драйв. Ну, и покровительство всемогущего папы.
У меня создалось впечатление, что молодой человек находится под воздействием наркотиков. Руки у него заметно дрожат, глаза бездумно распахнуты. Оставив воду течь из крана тугой струей, он стал вытирать руки бумажным полотенцем.
Кровь! Вот это что! На бледно-синий кафель стекали капли воды, перемешанной с кровью. Он что, пытался покончить с собой? Или порезался?
– Она там, – произнес президентский сын тусклым, срывающимся голосом. Он достал из внутреннего кармана смокинга пузырек, извлек из него несколько крошечных таблеток и проглотил их. – Она там…
– Кто? – не нашел ничего умнее спросить я.
Да что такое здесь происходит? Что натворил Сережа Бунич?
– Она, – произнес молодой человек таким тоном, как будто я был обязан знать, о ком идет речь. – Но клянусь вам, я не убивал ее! Я подошел к ней… Она была мертва… Я попытался ей помочь. И нож… Он там…
На секунду он замолчал, затем отшвырнул бумажное полотенце, покрытое кровавыми разводами, и вылетел вон. По всей видимости, юноша переусердствовал со спиртным или наркотиками. У него уже начались галлюцинации. Но у меня-то видений нет – кровь в умывальнике и прочая дребедень самые что ни на есть натуральные! Или?
Или это может быть алой краской, а не кровью. Кто-то решил жестоко подшутить над сыном президента? Я бы никому не советовал заниматься подобным. С таким папой, каковым является президент Герцословакии Гремислав Гремиславович Бунич, лучше не шутить.
О ком вел речь Сережа? Как я понял, о какой-то женщине. Я снова оказался в залах галереи. До меня доносился гул гостей, собравшихся в холле. Кажется, кто-то начал произносить вступительную речь. Это значит, что через несколько минут перережут красную ленту, и пара сотен человек разбредется по залам вернисажа.
Я поочередно заглянул в несколько помещений. Только величественные картины на стенах и ни единого трупа. Все понятно, молодому человеку уже мерещатся мертвецы. И это в двадцать-то с небольшим лет! Право же, родителям надо лучше следить за своими великовозрастными детьми!
С чего я взял, что это вообще кровь? Вдруг это один из глупых розыгрышей, нацеленных на то, чтобы раздуть вокруг галереи Стефана д’Орнэ скандал в прессе? А сын президента? Он мог вполне согласиться участвовать в таком мероприятии, даже не спросив разрешения у могущественного папочки. Тот, понятное дело, никогда бы не дал «добро», вот Сережа и проявил инициативу.
Я уверился в мысли, что это идиотский розыгрыш. Сейчас таких полно на телевидении, причем жертвами часто оказываются знаменитости. Но если я и знаменитость, то исключительно среди одиноких и богатых дам среднего возраста.
Заревласта наверняка обыскалась меня. Дома устроит истерику и заявит, что я якшался с девицами. Я бы тоже не поверил, если бы кто-то пытался уверить меня, что разыскивал труп в залах галереи. Для очистки совести я заглянул еще в одну комнату.
Она лежала на паркетном полу. Я оцепенел. Значит, все же розыгрыш, билась у меня в голове одинокая мысль. Но как-то слишком правдоподобно. Да и розыгрыш слишком жестокий.
Стараясь не шуметь (не знаю отчего, но я боялся, что мои шаги разносятся по всей галерее), я подошел к женщине, которая лежала на полу.
Молодая и привлекательная, с идеальной фигурой, облаченная в шелковое черное платье с меховым воротником. Платье (наверняка от известного модельера!) не скрывало ее идеальные длинные ноги топ-модели. Руки раскинуты в разные стороны, на пальцах сияют крупные бриллианты и изумруды.
Девочка явно не из социально нуждающейся семьи. На открытии галереи Стефана д’Орнэ собрались самые богатые, стильные и спесивые. Лицо жертвы были закрыто ее же длинными платиновыми волосами.
Повинуясь секундному импульсу, я склонился над телом и откинул с лица девушки волосы. Ах, я ведь знаю ее! Драгостея (или Драга: что правда – то правда, всем своим любовникам девочка влетала в копеечку) Ковтун, дочь одной из лидерш демократической оппозиции. В то время как миловидная мама с пеной у рта доказывает ложность курса президента Бунича, дочурка блистает в экарестской тусовке и предается «сладкой жизни».
О Драгуше ходило великое множество сплетен. Ее называли «нашей Пэрис Хилтон» с явным намеком на длинноногую красавицу – наследницу миллионов, которая царит в нью-йоркском обществе. Мама Драги, Людослава Ковтун, сетью отелей по всему миру не владеет, но я не сомневаюсь, что ее дочка покупала точно такие же наряды и драгоценности, как и пресловутая Пэрис.
Для поколения эпохи Эллочки Людоедочки кумиром была дочурка миллиардера Вандербильда, иконой молодых представителей «избранных десяти тысяч» эры Гремислава Гремиславовича Бунича стала она – «наша Пэрис», вернее, «наша Драгуша».
Драгуша одновременно крутила романы с несколькими олигархами, выбирая своих ухажеров в первую очередь из-за их богатства и известности в тусовке. Фотографии Драги в объятиях того или иного мультимиллиардера регулярно появлялись на страницах желтой прессы и по телевидению. То белохолмский миллионер, который презентует ей «Порше», то владелец химического концерна, одаривающий ее алмазами царицы Анны Иоанновны, то обезумевший вице-спикер, готовый ради Драгуши бросить жену и семерых детей. Малышка умело использовала всех их, с легкостью перешагивая через своих наивных поклонников, едва на горизонте показывался новый, более известный и состоятельный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22